Тема эта — благодатная и интересная — постоянно всплывает по мере того, как я двигаюсь в написании истории китайских сяошо от Хань и до Сун, и я решил собрать тут фрагменты из различных сочинений, где затрагивается танский чиновник, философ, литератор и поэт Хань Юй (韓愈 768—824) и его взаимоотношения с крокодилами. Быть может, когда-нибудь оформлю в отдельную публикацию, а пока…
Впервые эта история была зафиксирована в «Сюань ши чжи» (宣室志 «Записи из высочайших покоев») позднетанского литератора Чжан Ду (張讀 834—886?), где сказано:
«Заместитель начальника Департамента чинов покойный господин Хань Юй [по прозванию] Чан-ли из заместителей начальника Департамента наказаний был отправлен с понижением управлять Чаочжоу. А в западной части округа издревле было озеро, в котором водились крокодилы — до нескольких сотен чи в длину, и коли они сердились, воды озерные вздымались высоко, а леса и горы дрожали, как при землетрясении. А тех лошадей и быков местных жителей, которые забредали на берег озера, [крокодилы] всегда хватали и загрызали — миг и уж нет! Претерпевших [от крокодилов] было не счесть, народ страдал от них годами. И вот Юй вступил в должность и на третий день по приезде стал расспрашивать людей, какие у них есть печали.
— Крокодилы из западного озера! — отвечали [ему] в один голос.
— Я слышал о том, что духи бывают в высшей степени признательны. В древности, когда Лу Гун был поставлен управлять Чжунму, фазаны стали ручными, а саранча попряталась. Когда Хуан Ба управлял Цзюцзяном, все тигры ушли [оттуда] прочь. Ясно, что это случилось из почтительной признательности к правителям, и так птицы и звери изменили свой нрав!
Он приказал служащим из управы доставить на берег озера жертвенный скот и сладкое вино, после чего произнес молитвенное обращение:
— Вы, водяное племя! Не чините вреда живым людям! Жертвую вам это вино!
Тем же вечером на западе округа разразилась свирепая буря, от грохота содрогались горы, а к середине ночи все стихло. На следующий день окрестные жители пошли взглянуть на озеро — вода спокойна! Тогда господин послал искать следы [крокодилов], и в шестидесяти ли на запад от озера нашли вновь образовавшееся озеро — и огромные крокодилы все перебрались туда. С тех пор окружные жители были избавлены от этой напасти» (Чжан Ду. Сюань ши чжи. Ли Жун. Ду и чжи. Пекин, 1983. С. 45).
Прим. В 819 г. Хань Юя за дерзкий доклад «Лунь фо гу бяо» (論佛骨表 «Доклад, порицающий встречу кости Будды»), в котором он высказывался против намерения императора с почетом встретить в столице мощи Будды и заодно проходился по буддизму, объявляя его крайне вредным учением, сослали (заменив ссылкой смертную казнь) в Чаочжоу (область, располалась на территории совр. пров. Гуандун), на крайний юг тогдашнего Китая, пользующийся дурной репутацией из-за непривычного обитателям срединных равнин климата и оттого традиционно считавшийся гибельным. Лу Гун (魯恭 I в.) — потомок древних луских князей, славившийся высокими добродетелями и глубокими познаниями; будучи назначен начальником Чжунму (уезд, располагавшийся в центральной части совр. пров. Хэнань), управлял тамошним народом с помощью морали и этики, а не страха наказаний, в результате чего, согласно легендам, и народ стал добродетельным, и звери и птицы тоже. Хуан Ба (黃霸 130—51 до н. э.) — западноханьский сановник, славившийся мягкостью, но прозорливостью, гибкостью, но мудростью. Цзюцзян — древняя область, располагавшаяся на территории совр. пров. Хубэй.
Данный фрагмент интересен в первую очередь тем, что это, по-видимому, первая из дошедших до нас неофициальных фиксаций истории борьбы Хань Юя с крокодилами; далее — это удивительный, тоже первый в своем роде, случай, когда в основу художественного произведения был положен вполне реальный исторический эпизод, вошедший в официальные биографии Хань Юя в старой и новой танской истории; к тому же нам известен и полный текст обращения Хань Юя к крокодилам — он попал в собрание его сочинений. Там сказано следующее (привожу с сокращениями перевод акад. В. М. Алексеева):
«…Я, губернатор, получил веление от Сына Неба хранить и лично опекать вот эту землю, управлять живущим здесь ее народом. А ты, о рыба-крокодил! Глаза свои выпуча, ты сидеть не умеешь спокойно в этом водном затоне и вот захватил все эти места и тут пребываешь, поедая у жителей местных их скот и дальше медведей, кабанов, оленей и ланей, чтоб на этом жиреть, чтоб на этом плодить и детей и внучат. Ты вздумал губернатору сих мест сопротивляться, оспаривать его значение и силу. Я, губернатор, хоть и слаб и даже немощен кажусь, но как могу я согласиться пред тобою, рыбой-крокодилом, поникнув головой, с упавшей вниз душой, весь в страхе, с зрачком, остановившимся внезапно, конфузом стать для всех — и для чинов, и для народа, и вообще, чтоб кое-как снискать себе здесь жизнь и хлеб?! Притом же я, приняв от Сына Неба повеленье, пришел сюда как губернатор, и ясно, что уже по положенью я не могу не спорить здесь с тобой, о рыба-крокодил! И если ты, о крокодил, способен что-либо понять, ты слушайся тех слов, что губернатор говорит. Смотри, вот область Чаочжоу: большой океан расположен на юге, большие киты и чудовища-грифы, и мелочь ракушек, креветок — все это вмещает в себя океан, не исключая ничего. Всему дает он жизнь и пропитанье. Ты, рыба-крокодил, направишься туда поутру рано, а к вечеру, гляди, и доплывешь. И вот теперь с тобой я, рыба-крокодил, здесь заключу условие такое: к концу трех дней ты забирай с собой свое поганое отродье и убирайся в океан, на юг, чтоб с глаз долой от мандарина, здесь правящего именем царя и Сына Неба. Но если ты в три дня не сможешь, дойдем и до пяти. А ежели и в пять не сможешь дней, пойду и до семи. А ежели и в семь ты не сумеешь, то это будет означать, что ты не собираешься уйти. И будет означать, что для тебя совсем не существует губернатор, к словам которого прислушиваться должно. <…> Тогда я, губернатор этих мест, сейчас же наберу искуснейших людей из служащих моих или народа, которые возьмут по луку в руки, а с ним отравленные стрелы и с крокодилом этаким расправятся, да так, что остановятся не раньше, чем тебя и все отродье истребят. Тогда не кайся, не пеняй!» (Шедевры китайской классической прозы. М., 2006. Кн. 2. С. 67—69).
А вот что сказано по этому поводу в новой танской истории (цз. 189):
«Едва прибыв в Чао[чжоу], Юй расспросил народ о бедах и несчастьях, и ему рассказали: «В Эси 惡溪, Дурном ручье, водятся крокодилы, они без остатка пожрали выращенный нами скот, и мы, люди, через это очень страдаем». Через несколько дней Юй лично отправился взглянуть [на крокодилов] и приказал своему подчиненному Цинь Цзи бросить в воду в качестве жертвы барана и свинью и зачитать молитвенное обращение <…> (Далее приводится обращение Хань Юя к крокодилам, см. выше. — И. А.) В вечер после этого лютый ветер и ослепительные молнии долго бесновались над ручьем, а когда спустя несколько дней вода успокоилась, [оказалось, что крокодилы] бежали на шестьдесят ли на запад, и с той поры в Чао[чжоу] нет больше крокодильей напасти».
История эта вызвала интерес у книжников и ученых последующих времен — так, сунский Лю Фу (劉斧 ок. 1020?— после 1100) лично исследовал историю, причем — на месте. Вот что по этому поводу у него в «Цин со гао и» (青瑣高議 «Высокие суждения у дворцовых ворот») сказано:
«Как-то читал я жизнеописание Хань Вэнь-гуна в «Танской истории». Вот что там говорилось: «На четырнадцатый год под девизом правления Юань-хэ господин был переведен на должность начальника Чаочжоу. Прибыв на место, он обнаружил, что крокодилы там причиняют вред людям. Господин написал бумагу и вместе с жертвенным животным бросил в воды Эси — Дурного ручья. На другой день вся стая крокодилов уплыла в море и остановилась, лишь преодолев тридцать ли». Я этому очень удивлялся. В древности совершенные правители управляли так, что, случалось, тигры покидали их области, да и саранча не пересекала границ. Из бумаг господина Ханя по делам управления ясно, что он прогнал крокодилов прочь, но вот в том, что он отогнал их за тридцать ли, и крокодилы так и не смогли вернуться назад, — я сомневался.
На второй год под девизом правления Си-нин (1069) я по делам отправился к морю и стал наводить справки об этой истории: хотел знать, как выглядели те крокодилы. И один старый рыбак подробно рассказал мне всю правду: «Крокодилы были и огромные, весом в несколько тысяч цзиней, и маленькие ― но тоже не легче нескольких сотен цзиней. Плавали в воде, на суше спаривались и вылупляли из яиц потомство. Вид их — крабьи глаза, драконьи рога и тела, черепашьи ноги! Хвостом могли хватать, а из носа, как слоны, выбрасывали фонтаны воды. Цвета были самого разного ― от буро-желтого до темно-фиолетового. Самые маленькие крокодильчики жили в лабиринтах скал на склонах гор; яиц же крокодилы откладывали более сотни, больших и маленьких, но крокодилов из них вылуплялось два-три, а прочие ― большие и малые черепахи. В воде, где обитали крокодилы, рыба не показывалась, и вниз по течению, кроме них, никого другого не было. Если же овцы, свиньи или собаки появлялись на берегу, крокодилы под водой подкрадывались к ним, хвостом сбивали в воду и пожирали. Люди очень от них страдали!»
Я снова спросил старика: «Когда господин Хань прогнал крокодилов, они уплыли, но правда ли то, что они остановились только через тридцать ли?»
«Вот что я точно слышал от деда, ― отвечал старец. ― Господин Хань собственноручно написал бумагу и послал служащего управы [по фамилии] Ци подойти к берегу Эси, принести жертву и зачитать бумагу. Вскоре у берега появился огромный крокодил. Ци испугался и столкнул жертвенное животное вместе с бумагой в воду, а сам поспешно удалился. Оглянулся на крокодила ― а тот взял бумагу в пасть и поплыл прочь! В ту ночь был сильный гром и фиолетовые облака окутали Эси. Жители после того дня больше не терпели бед. И если в истории сказано, что крокодилы проплыли тридцать ли, значит, были сведения об этом!» Однажды рыбаки поймали на морском берегу самку крокодила — длиной не больше трех чи, и вид у нее был как раз такой, как рассказывал старец. Между чешуйками у нее торчали колючки — не дотронешься. Вида она была самого устрашающего — каковы же тогда были крупные [крокодилы]?!» (Лю Фу. Цин со гао и. Пекин, 1983 С. 187—188).
Запутанная история, свидетельствующая лишний раз о том, что в подчинении у местного чиновника находились не только люди, проживавшие на вверенной его заботам территории, но и звери, птицы, рыбы и конкретно крокодилы, а уж о духах мы просто умолчим. Ну и крокодилы тоже хороши: крабьи глаза, драконьи рога и тела, черепашьи ноги. Страшно! Страшно! (с) Конфуций.