начало | personal | тексты | фотографии | линки | гостевая книжка

 

ПЕКИН: ВОСЕМЬ ЛЕТ СПУСТЯ.
Хаотические путевые заметки

[первая страница: вы здесь] [вторая страница] [третья страница]
Также обязательно см. "Пекин-2002" в "Китайском альбоме"

 

23: Петербург-Франкфурт-Пекин

Фото

Приближающаяся
китайская земля

В Пекине, столице Китайской Народной Республики, уже девятый раз проходит международная книжная ярмарка. И вот, движимые профессиональным интересом к этому мероприятию, мы решили посетить очередную ярмарку - в 2002 году ее устраивали в конце мая, с 24 числа по 28-е. Не в качестве участников, ибо были у нас смутные подозрения насчет нужности так уж сразу и участия, а - как простые посетители, которые купили входной билет. И накануне открытия, 23-го мая мы вылетели. Мы - это я, Игорь Александрович Алимов и директор издательства "Азбука" Максим Иванович Крютченко.

Для начала мы, конечно, выбрали не совсем правильный авиарейс. Мы отправились в Пекин "Люфтганзой" через Франкфурт. Путешествовать таким образом могут только стойкие, несгибаемые в стремлении к цели люди, потому что сначала самолет летит без пяти минут три часа во Франкфурт, где следующие в Пекин пассажиры пересаживаются на "Боинг", и уже этот "Боинг" девять часов пилит в обратную сторону. Согласитесь, есть в этом что-то неправильное, что не до конца искупает ни сервис прославленной авиакомапнии, ни то обстоятельство, что улетаешь прямо из Петербурга и возвращаешься прямо в Петербург. Бедная моя задница под конец уже летать отказывалась, хотя, безусловно, во всем надобно искать свои плюсы — в частности, я посмотрел последний фильм с Мэг Райан (а Максим пытался спать. У меня ничего не получалось, хоть ты тресни; старый уже, наверное), и теперь точно знаю, что не буду его покупать — хотя бы и пиратскую копию, потому что фильмец так себе. На мой вкус, конечно.

Справка
Крютченко Максим Иванович - директор петербургского издательства "Азбука". Молод, общителен, приятный собеседник, трудоголик, в Китае до этого не был. Был торжественно посвящен в лаоваи (кратко о лаоваях см. здесь).

В общем, и хватит об этом, ибо в самолете ничего интересного не происходило, и весь этот день прошел в нудном перелете, когда мы неслись со средней скоростью в 950 километров в час следом за временем, наматывая его на, извините, кардан (или что там у самолета вместо кардана?) в удвоенном темпе: когда самолет сел в международном аэропорту города-героя Пекина, в Поднебесной (по крайней мере, в этой ее части) было немногим больше восьми утра. Следующего дня.

24: аэропорт-гостиница-Ванфуцзин-профессор Линь и пиво

Нас окружила плотная, влажная жара: в Пекине в конце мая около тридцати градусов, а днем и больше. Пройдя длинными коридорами нового пекинского аэропорта, мы ступили на полированный гранит зала, где работали китайские пограничники. Надо отметить, что теперь пограничники (как, впрочем, и милиция) носят серую форму (а раньше была сплошь зеленая) с серебряными такими блестящими пуговицами и прочими прибамбасами: просто какие-то ослабленные гестаповцы. Зал пограничного контроля сразу явил нам великокитайский шовинизм и даже где-то неполиткорректность: в нем около десятка проходов (мимо стоечек, за которыми тусуются погранцы) и над половиной надпись — только для граждан Китая, а над другими, прочими — для иностранной сволочи. Кажется, раньше такого не было.

Примечание
Здесь и далее под "раньше" я понимаю впечатления от последней поездки в Китай и конкретно в Пекин, которая имела место в 1994 году, то есть восемь лет назад. Отсюда, собственно, и название этих заметок.

Поскольку самолет следовал из Франкфурта, иностранной сволочи набилось в него немерено, и образовались длинные хвосты, которые продвигались удивительно медленно, чему мы нашли объяснение довольно скоро: ведь бумажки для въезда каждый заполнил еще в "Боинге" кривым почерком человека, пролетевшего как минимум девять часов, да еще потряхивало иногда, так что для среднестатистического китайца с таможенным образованием разобраться в этих каракулях да еще сверить их с данными паспорта — весьма и весьма непростая задача.

Так или иначе, но мы преодолели последний рубеж, минули таможню по зеленому коридору, потому что у нас ровным счетом нечего декларировать, и вышли вон. Приятно порадовал китаец средних лет, тут же возникший на пути и по-родному предложивший в полголоса такси. Мы его, понятное дело, игнорировали. Поменяли немного денег — вот тоже интересно: надо на бланке просто расписаться, и меняют; а в другом банке, уже в городе, попросили написать все, вплоть до номера комнаты в отеле. Цирк. Ну да цирка всякого в КНР всегда хватало.

Такси стояли у выхода из аэропорта сплошным потоком. Машины были разные — от юаня сорока до двух двадцати за километр, в зависимости от классности машины. Нам, разумеется, повезло и мы оказались в двухюаневой машине. Водила, как и все в Китае, поспешает медленно, так что путешествие, учитывая пробку на Чанъань дацзе, заняло минут тридцать пять. К слову, по дороге был китайский хайвэй — теперь это стоит уже пятнадцать юаней. С удивлением обнаружил, что машин много, а собственно китайцев, шляющихся по улицам, — мало. Я помню, как их реально было много: они шли сплошным неостановимым потоком, они торчали отовсюду, они входили и выходили, у них все время был неостановимый ходун (action), отовсюду неслись китайские голоса, а уж в магазинах было и вовсе не протолкнуться. Все же я был в Китае не раз и притом не только в Пекине — обычно китайцев на улицах более чем, ан поди ж ты: в этот день, когда мы только-только въехали в столицу, создавалось впечатление, что улицы, как бы это... пустынны, что ли. Нет, нельзя сказать, что на улицах никого не было, но по сравнению с тем, что засело у меня в памяти, да еще учитывая то обстоятельство, какая хренова туча китайцев проживает в Пекине, — прохожих оказалось удивительно мало. Я подумал, было, что это нужно отнести за счет того, что они все на работе: китайцы — ранние пташки, всю свою историю встают ни свет, ни заря; однако же и позднее количество прохожих совершенно не подавляло.

Зато впечатлила пробка, о которой я упомянул. Машин в Пекине до хрена. И все они ездят, казалось бы, как хотят. Нет, на самом деле — в их броуновском, на первый взгляд, движении есть какая-то своя внутренняя логика, но эта логика настолько нам непривычна, что открывается не сразу, если вообще открывается. Когда-то раньше — в другие мои приезды сюда — правила совершенно определенно были, но их никто не соблюдал; на наличие правил движения недвусмысленно указывали и указывают светофоры, регулировщики и наличие разметки на дорогах. Но если мы у себя, в Европе и в Америке привыкли, что, когда пешеходам горит зеленый свет, то никто не имеет поползновений их давить, то здесь дело обстоит иначе: поворачивающий с перпендикулярной на ту улицу, переход через которую разрешен зеленым, транспорт имеет, кажется, некий приоритет по проезду. То есть он не ждет, когда вы перейдете, а слегка притормаживает, дабы уж совсем не раздавить вас, при этом обозначая свое желание проехать нетерпеливыми гудками. И китайцы — те, которые переходят, — они, вроде бы, с такой постановкой вопроса в общих чертах мирятся. То есть они не обкладывают машины китайским матом, не бьют по ним ногами или как-то еще выражают свое недовольство и возмущаются попранием прав пешеходов.

Фото

С другой стороны, пешеходы, кажется, не до конца все же согласны с такой постановкой вопроса, ибо все равно продолжают переходить, лавируя между машинами, выжидая паузу в их потоке и тому подобное. При этом рядом маячит местный мент, смотрит на это все с равнодушием сфинкса и никак не вмешивается в процесс. У нас бы уже свистели и размахивали полосатыми палками. (Машины в Китае крайне дороги. И понять, какой они марки, иногда бывает довольно сложно. Из разговора с водителем такси выяснилось, что подавляющее их большинство - продукт совместной деятельности с каким-либо западным/американским известным производителем, когда корпус делают китайцы, а внутренность - по иностранной лицензии. В результате рождаются странные такие гибриды, промаркированные на двух языках: с одной стороны - "Ситроен", с другой - китайское название.)

Когда мы повернули на Ванфуцзин, я ожидал увидеть хоть какие-то привычные очертания — и не увидел. Передо мной предстала совершенно новая, незнакомая улица. То есть кое-что знакомое тут конечно было — например, здание вечнозеленой гостиницы "Пекин" ("Бэйцзин фаньдянь") на углу, но — и все. Правда, потом, пройдя Ванфуцзин пару раз в оба конца и обратно, я заметил еще несколько старых зданий, которые помнил и которые, вне сомнений помнили меня: театр пекинской оперы и два универмага, прятавших знакомые фасады за рекламными ухищрениями. И — все. Даже памятный книжный магазин в начале улицы называется по-старому, но живет в совершенно другом, новом здании.

Справка
Ванфуцзин - одна из центральных и трех самых известных улиц Пекина. Расположена в двадцати минутах неспешной ходьбы от площади Тяньаньмэнь, ведет свою историю с 1417 года, когда здесь было построено несколько новых княжеских усадьб (ванфу); к западу от них находился колодец с питьевой водой (цзин). Протяженность улицы - 1790 метров, ее полностью реконструировали в 1999 году. На ней располагаются крупнейшие универмаги, гостиницы, аптеки, книжный магазин и еще много чего. Есть и обширная пешеходная зона - возле универмага "Синь дуанъань шичан". По статистике ежедневно здесь бывает более полумиллиона человек.

Короче, Ванфуцзина я не узнал. Не берусь утверждать точно, но создается впечатление, будто как минимум половину улицы отстроили заново. Что-что, а работать китайцы умеют. Многоэтажный совеременный дом за полгода - для них совершенно не проблема. Уже в начале девяностых годов на Ванфуцзине было удивительно мало мелких улочек, хутунов, плоть от плоти старого города, прихотливыми изгибами ответвляющихся от главной торговой артерии города; но все же эти улочки я тогда застал. Теперь же их нет вовсе. А вместо — возведены новые здания из стекла и бетона: гостиницы и здоровые магазины. Середина улицы — примерно ее четверть, в районе заново возведенного на месте старого универмага-пассажа-хрен-знает-как-назвать "Синь дунъань шичан" — отдана пешеходной зоне и наш замечательный таксист, не подозревавший, кстати, о наличии в городе гостиницы с названием "Ванфуцзин да фаньдянь" и потребовавший ее номер телефона, дабы справиться, как ехать, — сделал не лишенный изящества поворот вправо, объезжая пешеходную зону по параллельной улице. Фланирующий по Ванфуцзину китайский народ был также немногочислен — в сравнении с тем, к чему я привык и чего ожидал, — но я списал это опять же на ранний час.

Фотоальбом
Ванфуцзин

Внешне и внутренне гостиница оказалась вполне приличной, хотя мы так и не обнаружили ни одного формального признака ее звездности; между тем, в Интернете, коий был несколько излазан в процессе подготовки к этому визиту в Поднебесную, "Wangfujing Grand Hotel" числится то в разряде четырехзведных, то в разряде пятизвездных гостиниц. Ну и Будда-то с ним, был бы человек хороший, подумали мы и после получасового разбирательства на ресепшене (номера нам бронировал профессор Линь, о котором тоже ниже) получили два вожделенных одноместных номера, карточки-ключи и двинулись к лифту.

В номерах оказался некоторый срач — предыдущие жильцы их только что освободили (причем, делали это почти как у Федора Сологуба: "Передонов подошел к стене и принялся колотить по ней подошвами... "Мы всегда, когда едим, пакостим стены""), а шустрый китайский мальчик со своей полезной в уборке тележкой и способствующей ему девочкой еще не дотащился до этих гнезд разврата, а именно такой вид имели оба номера, когда мы вошли в них впервые. Посовещавшись с мальчиком и строгим голосом спросив, когда тут можно уже будет жить, мы решили бросить в свободном от пустых бутылок и прочих использованных палочек для чистки ушей углу сумки и выйти на полчасика на улицу, дабы китайские труженики пылесоса могли ни в чем себе не отказывать. Некоторое замешательство вызвала реакция китайского мальчика на просьбу Максима сообщить ему, что вот он, только что прибывший постоялец, оставляет в этом неубранном номере свою ценную сумку, вот эту самую. Ага, тут же понял это важное обстоятельство мальчик. И уточнил: то есть его сумка — вот эта, а остальное (тут он обвел широким жестом палочки для ушей, обрывки туалетной бумаги, пустые бутылки и еще какие-то отходы жизнедеятельности предыдущих жильцов) — остальное не его? Можно, типа, убрать и даже выбросить? Странный вопрос: присваивать себе чужие ушные палочки не в наших правилах.

Сделав по улице пробежку размером в полчаса (я все внутренне удивлялся, где же обычные для Ванфуцзина толпы), мы вернулись и нашли, что в номерах стало лучше: исчез мусор, застелились кровати, появились новые комплекты безусловно важных туалетных принадлежностей и прочего. Правда, пылесос у обслуги, видимо, не моющий, а это зря, потому что палас на полу иногда бывает полезно чистить. После влажной уборки такой палас производит лучшее впечатление, а выбор, к какому классу отнести гостиницу, склоняется все же к пятизвездочной.

Еще примечание
Здесь, выше и ниже прошу понять меня правильно: я совершенно не имею целью как-то поиздеваться над китайцами вообще и над континентальными — в частности, не хочу сказать, что мы, де, лучше, у нас вообще все круто и так далее. У нас — хуже. И это тема для отдельного, в той или иной степени доказательного разговора, но не нынешнего, что совершенно определенно, ибо единственной целью, которая передо мной стоит, я вижу описание всего, что с нами происходило в эти дни в городе-герое Пекине, а поскольку жизнь здесь совершенно другая, иная, инаковая, если угодно, то здесь и там я и срываюсь на некоторое ерничание. И еще я немного болтлив. Тут уж ничего не поделаешь: люблю болтать про Китай и не вижу смысла ограничиваться скупой констатацией фактов или чрезмерным проявлением восторгов. Впрочем, если вы дочитали до этого места, значит — вам это не мешает, не так ли?

Вообще с номерами и обслуживанием этих самых номеров дело обстоит не так просто. Шустрые китайские парни и девчонки, судя по всему, делят этаж на части, и каждый занимается исключительно теми номерами, которые относятся до его участка. Тут в дело вступает неумолимый человеческий фактор. Так случилось, что нас поселили в номера, отстоящие друг от друга на целый десяток — в 430-й и в 440-й, и, ясное дело, номера оказались на разных территориях. И если мой шустрый парнишка безо всяких напоминаний снабдил апартамент всем положенным по гостиничному ранжиру, то в номере у Максима в течение двух дней отсутствовали одноразовые тапочки, а также неимоверной важности вещь по имени тряпочка для протирки обуви. Когда Максим первый раз обратил на это внимание китайского трудящегося, тот выдал ему тряпочку, но потом унес ее куда-то, а свежей не оставил. Однако после второго напоминания тряпочка и тапочки таки стали появляться в положенных местах и в максимовом номере. Кроме того, его парнишка норовил ворваться в номер для совершения разного рода уборочных манипуляций с утра пораньше, для чего вовсе не стыдился барабанить в дверь; мой такого себе не позволил ни разу. Зато в номере у Максима в комплект оборудования входила такая несомненно жизненная вещь как открывалка для бутылок, главным образом — пивных, и хранился этот инструмент почему-то в холодильнике. Я же открывалки был лишен.

Но это все, несомненно, мелочи, хотя Максим, возможно, и переживал по поводу того, что классность гостиницы в чем-то не ответила его устремлениям и ожиданиям. Я отношусь к таким вещам несколько проще, поскольку почти год прожил в студенческом общежитии Пекинского университета, причем в узкой как пенал комнате мы обитали по двое. После такого сервиса что говорить про какие-то там тапочки и покрытую инеем открывашку — просто забавный курьез, не больше.

Справка
Профессор Линь, он же Линь Бай-ши, он же Петерис Лехтла - наш человек в Китае, латыш с эстонским паспортом и женатый к тому же на китаянке (вот буквально неделю назад женился). Одним словом - человек мира. Мой старинный приятель и очень хороший человек, не полюбить которого трудно.

Однако же перелет, о котором было сказано в начале, оказался довольно утомительным, к чему еще легко приплюсовывалась разница во времени — около четырех часов. Словом, акклиматизация имела место, и мы с Максимом после краткой прогулки почувствовали явно выраженное желание несколько поспать. Тем более что с профессором Линем, немало способствовавшим нашему приезду в Пекин, мы могли встретиться только во второй половине дня — у Линя были еще всякие дела в городе.

Итак, было принято нечеловечески мудрое решение поспать. Даже не поесть — все ж таки "Ганза" нас довольно плотно кормила, — а именно поспать. И уж потом... Договорились встретиться у меня в номере через четыре часа.

Воспользовавшись услугами местного санузла и приняв душ — а это тоже было по-своему интересно, потому что собственно душевое устройство работало с затеями, хотя и бесперебойно, а одна из труб где-то в ближайшей стенке при определенном напоре воды издавала утробные завывания — я попробовал включить телевизор (здоровый такой), но не преуспел в этом, плюнул и уже совсем решил было лечь поспать, как перед внутренним взором отчетливо встало красивое и даже блестящее здание в шесть этажей, которое теперь стояло на месте старого книжного магазина в начале Ванфуцзина, магазина, на который мы с Евгением Алексеевичем Торчиновым совершали в свое время регулярные набеги, некоторые из которых оказывались весьма плодотворными. Китаеведу-древнику без книг никак невозможно. Сон как рукой сняло. Какого черта, подумал я, зачем тратить время на сон, когда до книг всего десять минут пешком? И я оделся и вышел на знойную улицу.

Надо сразу сказать, что насчет книг я совершенно не обольщался, ибо уже делал это однажды раньше, нет, вру — я обольщался насчет книг в Китае два раза: во время первого посещения Поднебесной в 1986 году, когда мне казалось, что в любом книжном магазине полно книг, которые нужны именно мне, а именно сунской прозы; действительность оказалась куда прозаичнее, и я от разочарования зачем-то приволок в Россию несколько классических романов (вроде "Речных заводей" или "Сна в красном тереме"), которые увидел на Невском проспекте буквально дней через десять после возвращения, на неделе китайской книги; романы стоили сущие копейки. Второй раз я стал питать иллюзии, направляясь на годичную стажировку: мне отчего-то казалось, что, если регулярно ходить по магазинам, то рано или поздно нужные книги там поймаешь. Фиг с маслом, как вы сами понимаете. То есть нельзя сказать, чтобы я уж совсем так ничего нужного и не нашел, напротив — совокупная добыча составляла несколько больших картонных коробок; но я-то лелеял мечты о гораздо большем (не в смысле количества, а в смысле приближенности к научным темам, которые мне были интересны)! Короче, я шел в книжный магазин, совершенно не рассчитывая найти там нужное, но скорее выполняя долг перед самим собой, чтобы потом не было мучительно больно за неиспользованную возможность. Хотя некоторый элемент "а вдруг!.." где-то глубоко в душе теплился, не могу не признаться.

Фото

Вид из окна номера
нашей гостиницы

Шесть этажей здорового современного здания, заполненного самыми разнообразными книгами, с эскалаторами, всякими сопутствующими товарами вроде калькуляторов, утюгов и портретов Чжоу Энь-лая, а также прочих лидеров КНР (отчего-то предателя Мао среди них не оказалось) — это безусловно производит впечатление. Искомая тематика поджидала меня на четвертом этаже, и volens nolens я ознакомился и с прочим книжным ассортиментом, хотя и поверхностно. Первое, что приятно порадовало — свободный доступ к товару. То есть каждый этаж состоит из стеллажей, немного ниже человеческого роста, на которых корешками к потребителю стоят ряды книг. Книги сгруппированы по тематике, внутри — по разделам; справочная литература отдельно. На каждом этаже присутствует стойка с несколькими кассирами; цена считывается со штрих-кода, то есть все очень культурно. Хотя и здесь не обошлось без китайской специфики: как защитить книгу от воровства? Ведь любой может засунуть ее под рубашку и вынести, не заплатив. Или: как определить, что ты идешь с книжкой, за которую заплатил? В наших магазинах открытого доступа с книгой что-то такое делают, электронно-магнитное, в результате чего она, будучи не оплачена и припрятана, воет на выходе, где стоят специальные датчики, реагирующие на такую систему защиты. Здесь такого нет — получивши деньги и выбивши, извините, чек, китайская девушка сует книгу в пакет с надписью отчего-то "Чжунхуа шуцзюй" и заклеивает этот пакет коротким кусочком прозрачного скотча. То есть отлепить данную приспособу и тайком напихать в мешок неоплаченных книжек, а потом заклеить обратно и с умным видом выйти на улицу — не представляет вообще никакой проблемы. Из чего я заключаю, что меры безопасности в магазине гораздо более серьезные, чем у нас, и — гораздо более эффективные, незримые такие меры, потому как я был в магазине около часа, но не видел ни одного инцендента. Или — мер безопасности нет вовсе, и тут уж совсем непонятно, ибо как же так? Я знаю, в Китае тоже воруют...

(Кстати, по поводу "Чжунхуа шуцзюй". Кто не знает (а напрасно) — это такое издательство, причем очень неплохое. Раньше. В нем работал, например, прекрасный специалист по древней прозе Чэн И-чжун, с которым я год или даже больше состоял в переписке, и он был настолько любезен, что присылал мне нужные книжки, как я теперь понимаю — достаточно редкие. Когда в 1990 году я был в Пекине, мне удалось встретиться с Чэн И-чжуном — он оказался невысоким, невзрачным, но улыбчивым, с умными глазами человеком во френче, что тогда было нормальным и чего вовсе не увидишь теперь, по крайней мере на улицах, ибо европейский костюм, кажется, окончательно вытеснил суньятсеновки. Мы встретились в "Чжунхуа шуцзюй" и даже сфотографировались на память. Потом мы потерял друг друга из виду. Так вот. Издательство "Чжунхуа шуцзюй" располагалось на Ванфуцзине, и при издательстве был неплохой книжный магазин. А теперь ни издательства, ни магазина на Ванфуцзине нет. А есть что-то из стекла и бетона. Но не издательство.)

Ну да и Будда с этим. Быть может, когда-нибудь я пойму, как поставлено дело в книжных магазинах, подобных этому, или мне кто-нибудь расскажет. Ага. Интересно другое. Новая организация свободного доступа к книгам породила и стихийных читателей (как это можно видеть во многих странах мира), которые читают книги, не покупая, а — прямо в магазине. Поскольку прогресс в этой области в Пекине еще не дошел до того, чтобы предусмотреть столы и стулья для таких посетителей, где они могут отдаться чтению с большим комфортом, китайские люди — те, которые жаждут чтения, — устраиваются меж стеллажей как могут, чаще всего просто на полу, и через них нужно перешагивать. Я совершенно определенно отстал от жизни, ибо до того подобного мне видеть не приходилось.

И вот, перешагивая через китайских трудящихся, и последовательно осматривая стеллажи, я обнаружил много для себя интересного. Например, в разделе современной прозы — кстати, не таком уж и маленьком разделе — привлекают взор многочисленные стеллажи с всякого рода эссеистическими заметками. Почему они привлекли именно мое внимание — вполне понятно: издали я, человек хронически близорукий, разглядел вожделенные иероглифы "суйби" (то есть "вслед за кистью", эссэ, столь близкий аналог любимых мною бицзи) и устремился; зрелище поучительное — те или иные варианты сборников бицзи или чего-то сходного авторов нового времени и современных по количеству авторов (представленному в этом магазине, разумеется) могут вполне составить конкуренцию сюжетной прозе, расположенной здесь же, рядом. Велико количество и мемуарной литературы.

Справка

Классические романы - в виду имеются такие тексты как "Сон в красном тереме", "Речные заводи" и "Путешествие на Запад".
"Тай пин гуан цзи" - "Обширные записки [времен правления под девизом] Тай-пин", известная антология сюжетной прозы, составленная в 978 году.
Оуян Сю (1007-1072), Су Ши (1036-1101), Сыма Гуан (1019-1086) - известные сунские литераторы.
"Лидай сяошо цзинхуа" - антология "Лушие произведения сюжетной прозы разных эпох".
"Сун Юань бицзи сяошо дагуань" - "Большое собрание бессюжетно-сюжетной прозы эпох Юань и Сун".
"Сун Юань бицзи сяошо цуншу" - "Книжная серия сунской и юаньской бессюжетно-сюжетной прозы".

Помня об оставленном в гостинице Максиме, который может проснуться, не обнаружить меня в моем номере и... кто его знает, что он подумает, а также о грядущем Линь Бай-ши, я старался быть шустрым, поспешал, лавируя между стеллажами, и в углу, у самой кассы, наткнулся на прозу старую. Конкурировать с современной она, увы, никак не могла и я привычно вздохнул: ну вот, как всегда — классические романы в разнообразных изданиях, "Тай пин гуан цзи" в четырех изданиях (в том числе одним, крупноформатным томом — факсимиле ксилографа), собрание сочинений Оуяна Сю, Су Ши, Сыма Гуана, "Лидай сяошо цзинхуа", еще что-то из этого же привычного, имеющегося всюду набора, хуабэни... И я совсем было уже направился на выход, как в углу одного из шкафов обнаружил скромненький шеститомник в бумажной и, надо сказать, видавшей уже руки не одного покупателя-читателя суперобложке — "Сун Юань бицзи сяошо дагуань" в издании "Шанхай гуцзи чубаньшэ". Судя по оглавлению, это — немного ослабленная выборка текстов, которые одноименное издательство выпускало в серии "Сун Юань бицзи сяошо цуншу", с укороченными вступительными статьями, без текстологических комментариев и, что самое печальное, напечатанное упрощенными иероглифами. Последнее обстоятельство огорчило меня всего больше, но это издание явно просилось на мою книжную полку, и я, минут пять повертев книжки в руках, поволок их в кассу. Шеститомник оказался единственным и обошелся мне в три с половиной сотни юаней. Сказать о том, что цены на книги возросли, значит, ничего не сказать: еще в 1994 году на Люличане я покупал книги раза в три дешевле. И на этом про книжные магазины все пока, мы еще вернемся к ним ниже, вместе с Максимом.

Кстати, Максим благополучно поспал, посвежел и захотел есть, и это его желание я полностью разделял. Позвонивши Линю и выяснив, что он еще занят, мы вышли из гостиницы и направили стопы в сторону Чанъань дацзе, к виденным недалеко нескольким закусочным. Кстати, как определить род подобного китайского заведения по-русски — я всегда затруднялся. Это определенно не ресторан — ресторан обладает вывеской с соответствующими родовыми иероглифами (хотя и на тех заведениях, о которых я веду речь, тоже может быть подобная вывеска), кроме того он по определению фешенебелен, сверкающ, чист и полон всяких прибамбасов вроде фонариков, фонтанчиков, девушек в ярких шелковых платьях с разрезом до пояса и меню с впечатляющими ценами; это определенно и не столовая, поскольку последняя — учреждение скорее ведомственное, не говоря уже о родовых иероглифах "цантин" (которые, впрочем, не играют существенной определяющей роли); это определенно не бар, потому что на баре почти всегда написано, что он — бар, и в баре обычно пьют (чаще всего пиво), хотя и поесть тоже можно (хотя бары как таковые для континентального Китая нетипичны и есть продукт некоторого влияния западной цивилизации); это небольшое заведение на десять максимум столиков, без особых прибамбасов, но с официантами, одноразовыми палочками и, часто, некоей местной спецификой, порожденной происхождением владельцев: если они из Сычуани, то это будет заведение с элементами сычуаньской кухни, и так далее. (Кстати, в последние два года в Пекине популярна именно сычуаньская кухня.) В подобных местах — а встречаются они на каждом шагу и имеют тенденцию к стайности (то есть в одном месте их подряд штуки три-четыре, потом через полквартала или еще ближе, через пару домов, — еще три-четыре, и — далее везде, кроме фасадных проспектов), сравнительно низкие цены, тут кучкуются прохожие или туристы (китайские), желающие поесть, или обитатели близлежащих домов/учреждений. Лучше всего к этим заведениям подходит наименование "чифаневка" (этот или другой, похожий вариант), данная им нашими же, более или менее долго обитающими в Поднебесной соотечественниками: от китайского "чи фань", сиречь "есть", "питаться", хотя, если судить по виду, то с нашей точки зрения то, что китайцы делают, больше всего заслуживает глагола "жрать". Но, будучи до какой-то степени этнографом, я знаю, что если что-то у другого народа производит на нас дурное впечатление, то это не от того, что оно и правдо плохо, а от того, что мы просто этого не понимаем.

(Мы на самом деле многого не понимаем. Такая уж у нас, извините, ментальность. Вот китайцы понимают, что один юань - это деньги, а среднестатистический русский предприниматель за такую сумму и пальцем не шевельнет. Китайцы понимают, что для достижения благосостояния надо кропотливо трудиться каждый день, а у нас есть расхожее мнение, что разбогатеть, заработать "хорошие деньги" можно только благодаря случаю, одним, так сказать, рывком. После чего все будет прекрасно. Китаец умеет трудиться и считать деньги, не различая их на оскробительную мелочь и существенные суммы. Именно поэтому в заведениях общественного питания, о которых речь шла выше, может поесть буквально каждый, ибо хозяева не брезгуют ни кем: здесь можно взять чашку лапши (а это большая чашка, и лапша там вкусная, с мясом, нажористая такая лапаша) за пять юаней, что составляет немногим более половины доллара, а можно устроить вполне существенный пир не на одну сотню юаней. И вот скажите мне теперь, где в Росии можно плотно и вкусно поесть на полдоллара - без очереди, свободно, на каждом углу? А в Пекине, столице, городе, заведомо дорогом, можно - почти на каждом углу. И не придется стоять в очереди.)

Максим хотел "пофешенебельнее" и из четырех открытых на знойную улицу зевов чифаневок мы выбрали ту, у которой было три ступеньки вверх перед входом, а также офигенные красные фонари и два льва в пол человеческого роста по бокам от двери. Вывеска указывала на то, что в этом заведении можно иметь некую чэндускую специфику, то есть элементы сычуаньской кухни, а это — много перца. Внутри все выглядело гораздо прозаичнее: видавшие виды столики с лакированными крышками, но без скатертей, на каждом — корытце с грудой одноразовых деревянных палочек и бутылка соевого соуса; словом, все вполне традиционно.

Справка
Лаовай (кит.), он же долбоносик (лехтл.) - псевдопочтительно-презрительное китайское наименование для иностранцев, которые являются в КНР одной из национальных ценностей, поскольку приносят стране валюту. Лаовай в Китае живет по неписанному лаовайскому кодексу, который открывает для себя по мере погружения в китайскую действительность, и именно этот неписанный кодекс помогает лаоваю выжить и даже неплохо себя чувствовать. Основные положения кодекса лаовая посвящены непрекращающейся борьбе с неистребимым желанием китайского населения так или иначе, в той или иной форме лаовая наколоть, надурить, наиметь. Опытный лаовай очень хорошо говорит по-китайски, но тщательно скрывает это от аборигенов, благодаря чему дурить себя не позволяет вовсе.

Не вызвав особого фурора, — оно и понятно: все же центр — мы заняли столик у окна, заказали шустрой китайской девчонке пару-тройку блюд, риса и погрузили губы в пиво, которое появилось раньше всего, за что ему, пиву, спасибо, ибо оно оказалось правильное, то есть холодное. Правда, к пиву нам выдали пластмассовые одноразовые стаканчики, что жлобство, ибо лаовай не должен пить из несолидной посуды, но мы списали это на растерянность обслуги, которая внутренне потрясена тем, что мы снизошли у них поесть.

Приволокли еду и — жизнь стала лучше, жизнь стала веселее. Вскоре ожил телефон: к нам следовал профессор Линь, покончивший с делами. Описав ему место, где мы сидим и велев ориентироваться на львов у входа, мы заказали еще пива. Пиво стало практически национальным китайским напитком: кажется, в каждом городе производится сорт с уникальным названием, хотя, по мне, вкус у этой жидкости всюду один и тот же; однако же особых протестов местное пиво как напиток, сопутствующий трапезе, особенно если речь идет об острых блюдах, у меня совершенно не вызывает: не обладая высокой классностью, среднестатистическое китайское пиво в то же время сравнительно качественное и, что немаловажно, холодное, а этого вполне достаточно для изнуренного жарой путника.

Фото

Труженики кухни за соседним
с нами столиком играют в карты

(Опять замечу в скобках, что днем в китайских едальнях народу немного; посетители скапливаются ближе к вечеру. Раньше еще было не протолкнуться в положенные два часа обеденного перерыва - с двенадцати до двух - когда все свободные столики быстро оккупировали трудящиеся соседних учреждений. Теперь дело, кажется, обстоит не совсем так: то ли в учреждениях всюду пооткрывали свои, внутренние столовые, то ли еще что-то, не знаю. Поэтому обслуга чифаневки - от поваров и до официантов - днем, как правило, сидит почти без дела, и тогда эти люди меняют белую униформу на обычное платье, выходят в общий зал и, пользуясь затишьем, предаются всяким своим занятиям: например, тоже едят или - играют в карты. И вот ведь парадокс: при таком количестве и малочисленности клиентуры - как они умудряются выживать, сводить концы с концами, не прогорать, а продолжать работать? В чем ответ? Конечно, немалую роль играет то обстоятельство, что такие заведения открыты для каждого и в них есть блюда на любой вкус и на любую стоимость - то самое "любая денежка - денежка", о чем я писал выше; но есть, видимо и что-то еще, более глобального экономического свойства.)

Профессор Линь появился стремительно. Громогласно приветствовав нас, он оседлал свободный стул и ему тут же, без дополнительных просьб принесли стакан. Линь овладел стаканом и немедленно приступил к восстановлению жидкостного баланса в организме. Потом, хотя, по его словам, на пятом году беспрерывного пребывания в Китае смотреть не может на китайскую пищу, ухватил палочки. Есть-то что-то надо, объяснил он. Кто бы спорил!

Линь прибыл в Пекин по делам, буквально за день до нас, вырвался в столицу из Гуандуна и ему хотелось экзотики. Еще будучи в Питере, я с содроганием выслушал его горячее предложение посетить вечером русский ресторан в Пекине, потому что это, черт возьми, — экзотика, ну да. Да, наверное, для него пельмени и маринованные грибы с баклажанной икрой — экзотика, я даже где-то понимаю Линя, ибо и сам некогда был в таком же положении, когда яичница-глазунья из шести яиц вызвала у меня восторг, близкий к мистическому, не говоря уже о нормальной, соленой селедке. Однако же сейчас для нас, только день назад покинувших страну тотальных пельменей, русский ресторан экзотикой определенно не являлся. Ну... да, сказал Линь. Тогда поедем в бар. Тем более что там играет живая музыка — какие-то бразильцы, что уже удивительно.

Фото

Мы с Линь Бай-ши
в заведении со львами у входа

Ну и поехали. Бар оказался милым и даже уютным, однако же бразильцев с их музыкой в нем не оказалось, а были какие-то китайские ребята, которые, только мы вошли, сели, получили наше пиво в кружках и отхлебнули по глотку, -- заиграли и запели свои переложения разных англоязычных хитов (вроде песен Селин Дион), причем это было так же громко, как и бездарно. Хотя китайская публика группе хлопала. Пришлось покинуть бар и выйти на улицу, во дворик, где имелись два столика под тентами, а китайских супермузыкантов почти не было слышно.

В общем... Да, вы догадались правильно. В конце концов мы оказались-таки в том самом русском ресторане. Я с самого начала понял, что это неизбежно — увидев горящие глаза Линя, который, надо думать, мечтал о пельменях. Сопротивляться его порыву было практически невозможно, да и как можно перечить этому человеку мира, который уже четыре с половиной года живет в данном регионе в отрыве от нормальной русской кухни, знакомой ему с детства и обретаемой лишь в таких вот, довольно редких случаях? Никто бы не смог. Поэтому, выпив кружки по три пива, поболтав о том о сем, понаблюдав местных лаоваев — а бар такой вполне лаовайский, то есть и китайцы заходят, но и иностранцев вполне даже полно — в начале первого ночи мы изловили такси и направились навстречу к неизбежному.

Ресторан называется "Элефант" (ни Штирлица, ни чего-нибудь похожего там, конечно, не было) и расположен естественно там, где вывески вроде "Магазин Нюры" или нечто в этом роде не являются чем-то особенным - на Ябаолу. Отдельной кучкой на углу стояла группа лиц кавказской национальности — в белых рубашках с закатанными рукавами, и у них были удивительно родные лица.

Фото

Что сказать... В ресторане три этажа и крыша. Крыша — особое достоинство, ибо тут можно посидеть под открытым небом, что в пекинской жаре весьма существенно. Здесь говорят по-русски, меню — на русском, блюда — якобы русской кухни, а музыка играет в точности такая, как на радио "Русский шансон": хриплый голос про зону, про "хозяина", про сложную уголовную жизнь, словом давно обрыдший и противный до одури псевдоблатной мусор. Возможно, в иные дни здесь ставят записи Киркорова, Леонтьева или даже супергруппы "Руки вверх" (особенно про "ты целуй меня везде, восемнадцать мне уже").

Нормальная русская местечковость и виски рекой. Нам нашли столик и придвинули его к соседнему, за которым культурно отдыхали после тяжкого трудового дня русскоговорящие люди, живущие в Пекине. Линь тут же спросил маринованных грибов, баклажановой икры и вгрызся в это все.

Теоретически надо про это что-то написать, но я ограничусь лишь выражением глубокого сочувствия завсегдатаям: я даже их понимаю, ибо если торчать долгое время среди китайцев, невольно начнешь тянуться к таким же, как ты сам, а также к селедочке под луком. А выбора особенного нет. Вот и сидели мы в окружении человека с Дальнего Востока, литовца, латыша с эстонским паспортом и кажется полного русского — а беседа часто срывалась на вечную тему глупых китайцев, какие они не такие, как много в них буквально всего, что отталкивает, как у них все "чабудо".

Фото

Стоянка такси

Не буду комментировать все эти тезисы, остановлюсь только на последнем, потому что это, кажется, и впрямь бесспорно. "Чабудо" — дословно это "почти". Так вот, будучи в Поднебесной неоднократно и в разное время (первый раз в 1986 году), не могу не согласиться с этим "чабудо". У китайцев действительно практически все "почти". Вот, к примеру, наша гостиница. В номере есть здоровый термос-чайник гуанчжоуского производства, с подогревом кипяченой воды и все такое, но ни один кран в ванной комнате не расположен так высоко, чтобы можно было термос под него подставить и наполнить водой. В первый раз я черпал в его бездонную емкость воду стаканом, потом додумался наливать воду, используя душ. То есть: термос есть и можно вскипятить воду, но — как ее налить? Об этом никто не подумал. Я наверняка не первый, кто столкнулся с данной проблемой, и в первую очередь это должны быть сами китайцы, которые останавливаются в "Ванфуцзин да фаньдянь", ведь китаец без горячей воды и чая — неправильный китаец. Тем не менее все остается так, как я описал выше: термос, душ, кипяток. Чабудо.

Или, к примеру, холодильник в номере. Да, он — определенно холодильник. Очень похож. Но для того, чтобы заморозить в нем воду до образования льда, ее нужно держать в морозилке сутки, а лучше — более суток. Сильнее холодильник морозить не умеет. Чабудо холодильник. А написано на нем, между прочим, что эта марка "двенадцать лет без перерыва лидирует на рынке экспорта китайских товаров". Во как.

А кондиционер в номере? Будучи выставлен на оптимальный режим охлаждения воздуха, он упорно не достигает этого режима. Тоже чабудо. Вроде — есть, но работает как должен постольку, поскольку. Наполовину.

Да и сама гостиница — чабудо то ли четыре звезды, то ли пять.

Принцип "чабудо", кажется, неотделим от китайской жизни. Раньше в Пекине функционировала довольно известная фирма (популярность которой можно сравнить только с мировой компанией "Сэконд хэнд. Элитная одежда" в Росии), которая называлась коротко и просто: "ОК". Как я понимаю, фирма специализировалась на изготовлении бирочек и ярлычков для одежды - красочных, сверкающих, главным манком для китайского потребителя на которых были все те же две большие буквы. Ярлычки пришивались ко всему, к чему их можно было пришить, и получалось очередное "чабудо": китайский товар, облагороженный явно европейским названием. "Окей-ла!", как говорят китайцы. Или еще о названиях: в 1990 году я не раз видел, как из нормального западного или японского брэнда путем простой манипуляции получался брэнд китайский - например, из названия "Konika" таинственным образом исчезала одна буква и получалась "Konka". Чабудо. Вместо "Adidas" - "Abidas". И так далее. То есть - почти "Адидас". "Адидас" с китайской спецификой. Эти примеры уходят в прошлое, но принцип "чабудо" остается. При пошиве рубашки могут не так застрочить шов. В новом чайнике могут обнаружиться внутренние изъяны. Фарфоровая кружка может оказаться слегка кривобокой. Поэтому когда что-то покупаете с китайском магазине - будьте предельно внимательны и осмотрите потенциальное приобретение со всех сторон в поисках чабудо, а когда найдете - а вы найдете, не сомневайтесь, - решите для себя, сможете ли вы с этим конкретным чабудо смириться.

Чабудо - практически всюду. Китайцев это не смущает, поскольку, видимо, дело в национальном характере, но тем не менее сами они инстинктивно тянутся к заграничным изделиями, которые не чабудо. И это понятно.

Продолжение? Следует!

 

в начало раздела | на первую страницу сайта | наверх | на следующую страницу
Про копирайты:
© И. А. Алимов, 2002.
Все права на все материалы, тексты и изображения, представленные на данном сайте, за исключением особо оговоренных случаев, принадлежат И. А. Алимову.
Никакие материалы, тексты и изображения с данного сайта не могут быть никоим образом использованы без ведома и разрешения владельца авторских прав.