Пекин-2004:
заметки для таких, как я

[первая страница] [вторая страница] [третья страница: вы здесь]
Также обязательно см. "Пекин-2004" в "Китайском альбоме"

ЦЗИНШАНЬ, ТУАЛЕТЫ С УРНАМИ И ПРОЧЕЕ

Мы побывали за эти дни гораздо в большем количестве мест, чем было описано выше, - конечно. Я не пишу о том специально, ибо о таких местах, как Гугун, Ванфуцзин и пр. уже было сказано в заметках 2002 года, а к чему повторяться? Ванфуцзин, к тому же (не говоря уж о вечнозеленом Гугуне) вообще не изменился - разве что куда-то пропали бронзовые дети, резвящиеся рядом с громадным ботинком, да еще появилась всякая новая реклама, но реклама - вещь быстротекучая, таково ее основное свойство.

Рядом с Гугуном, на площади, ремонтируют трибуны, с которых избранные лица обычно пялятся на военные парады - тоже ничего особенного. В храме Конфуция - все такие же запущенные потолочные балки в беседках, зато мы завернули в зал, где на каменных стелах выбито конфуцианское тринадцатикнижие, а в некоторых местах попадаются также изваяния ближайших учеников Конфуция: зал похож на длинный холерный барак с тусклым освещением. На входе как всегда продают велосипедные звонки - двух видов, подороже и подешевле. В Юнхэгуне - по-прежнему великолепны крыши и я как всегда их пофотографировал. Кое-где в городе появились всякие новые статуи и изванияния - например, недалеко от посольства группа металлических жирных детей увлеченно тянет из земли металлическую репку, а напротив метро Дунчжимэнь стоит на перекрестке дивный треножник не иначе как чжоуского времени. За прошедшее время китайские трудящиеся возвели здание нового - западного - вокзала. Здание мало того, что производит впечатление - оно, мягко говоря, ошеломляет. Размерами. Масшабностью. Торжеством гигантизма. Потрясающее здание. Вот оно. Мы были там ночью. Наверное, днем это смотрится еще величественнее. Побывали мы и на Люличане - само собой, а потом плавно свернули в хутуны, где Рыбаков сполна насладился непарадной китайской жизнью с присущими ей запахами и совсем немузейными интерьерами. Забрели и на Саньлитунь. В 2002 году, когда нас заманил сюда гражданин мира Петерис Лехтла, Саньлитунь предстал передо мной собранием небольших баров - достаточно уютных и уединенных; быть может, я не все рассмотрел, однако же ныне мы попали на вполне прямую улицу, вдоль которой понатыканы в два ряда мелкие столики, за которыми и пьют нынче пиво. Мимо группами по пять-шесть человек ходит местная полиция с дубинками - но это совершенно не мешает прямо на ее глазах торговать дивидишками по пять юаней за штучку. Что характерно - в основном пьется здесь бутылочное пиво, из горлышка, хотя в прошлый раз мне запомнились именно кружки; что еще более характерно - маленькая бутылочка циндаоского стоит на Саньлитуне двадцать пять юаньчиков, тогда как в магазине ей наибольшая цена - трешка. Ну да, ну да, такая улица - за это и платишь. Престижно, наверное.

И еще мы забрались на Цзиншань.

Выдался погожий денек - накануне с Сяншани нас выкурил довольно сильный и пыльный ветер, чуть не сдул с фуникулера, но лавай, как известно, стоек в преодолении трудностей, так что мы вцепились чем могли и благополучно доехали. На другое утро погода порадовала: солнце и почти без ветра. И - Рыбаков очень хотел на Цзиншань. Ну и пошли мы. Точнее, поехали.

Необязательное примечание 7: почему мы не попали в Вофосы

Фото

А по дурости. Причем, исключительно по моей. Ну ладно Рыбаков - он человек неопытный, но такой лаовай как я мог бы и принять во внимание специфику работы китайских музеев. Китайцы встают рано и потому все музеи - а именно к музеям относится Вофосы - у них закрываются рано. В четыре, самое позднее - в пять часов дня. Когда же ты ограничен во времени, то план посещений мест культурного досуга невольно стараешься построить так, чтобы в световой день влезло как минимум два таких места, а уж потом можно и приступить к пищевому вечернему аттракциону.

И я по наивности упустил из внимания ту самую специфику работы: когда мы практически бегом добрались с Сяншани до ворот парка, в глубинах которого таился Вофосы, любезная тетка в кассе сказала: увы! полчаса назад закрылся ваш Вофосы. Что и говорить - вот оно, горе лаовайское. Так же вышло и с Храмом Неба: как следует поплутав по Тяньаньмэнь, мы на такси доехали до этого замечательного места и нас - пустили, но только в парк. Там было дивно: буйное цветение растительности, минимум посетителей, пекинские дедушки с птицами, сводный оркестр народных инструментов, от души наяривавший у одних из ворот... Только вот выгоняли последних экскурсантов из собственно комплекса Храма. Потому что рабочий день комплекса - закончился. Пришлось ограничиться внешним осмотром и прогулкой по парку, что тоже очень неплохо. Люди! Имейте все это в виду!

Перед Цзиншанью у нас был запланирован очередной пищевой аттракцион: мы всегда начинали день с малого пищевого аттракциона, рассматривая его в качестве позднего завтрака. У восточных ворот нашелся переулочек, где такойаттракцион можно было иметь, и мы зашли. Вовремя: только шустрая китайская девчонка наметала на стол и от усердия залила его половину чаем, наполняя чашки, как в харчевню ворвался рев толпы - из припарковавшихся рядом экскурсионных автобусов ломанулись полчища китайских туристов, во все горло обсуждающих, как и что они будут сейчас есть. Так что завтрак прошел несколько скомкано: в наш кабинетик постоянно заглядывали жаждущие питания и выискивали свободное место.

Что такое Цзиншань? Ныне это - просто городской парк с горкой в центре, в парке повзводно растут разнообразные цветы (красивые), прогуливаются китайские люди, а некоторые из них даже поют хором: мы с удовольствием прослушали задорное, азартное пение "Калинки" на чистом китайском языке. И еще там до сих пор сохранились некоторые рудименты истории.

Когда-то это была самая высокая точка города - откуда и название, которое следует переводить как "Пейзажная гора": отсюда до сих пор открывается панорама города, в частности - Гугуна, к северным воротам которого парк и примыкает. Происхождение данной возвышенности самое прозаическое: начиная с юаньского времени (1280-1368), тут ссыпали вынутую при расширении и углублении окрестных прудов землю, грязь и прочий ил - так образовался холм, который при Мин сделали еще выше. Кстати, именно в это время горка приобрела название Мэйшань, то есть Угольная: у ее подножия помещались дворцовые угольные склады. Название "Цзиншань" горка (и окрестный парк) получила при Цин - тогда же были возведены и некоторые павильоны. Многие статуи из них поперли злые иностранцы во время оккупации 1900 года.

Собственно, в Цзиншани следует единственно взлезть в самую высокую беседку и оттуда попялиться на город. На крыши Гугуна, на Бэйхай. Красиво. Ну еще там есть вяз, на котором, наблюдая, как ворота столицы открываются перед противником, повесился минский император Сы-цзун. Вяз, правда, совершенно не тот, а - новый, посаженный взамен старого в шестидесятые годы прошлого века, но тем не менее практически каждый китайский экскурсант считает своим непременных долгом со смехом и хохотом сфотографироваться у этого исторического дерева.

Рыбаков однако же выбрал иной путь: он пал жертвой красивой китайской девушки в роскошном халате, предложившей ему одеться императором, взлезть на трон и в таком виде сфотографироваться на память (хорошо - не повисеть на том самом дереве всего за какую-то сотню юаней). Рыбаков купился, позволил надеть на себя халат, пояс, офигенное ожерелье и ну очень красивую шапку, после чего расселся на троне и разрешил себя щелкнуть. Вышло очень величественно, хотя шапка не показалась великому русскому писателю удобной. Рыбаков явно пытался компенсировать крупную неудачу последних дней: он ведь все снимал на видео, а тут, однажды вечером, когда драгоценный единочаятель Томихин со своей супругой пригласили нас для вечернего пищевого аттракциона, решил оставить камеру в номере гостиницы - и ужасно о том пожалел. Потому что были заказаны лягушки, хотя лично я отнес бы их к жабам или, на худой конец, к очень упитанным ордусским лягушкам. Въедливый лаовай Томихин потребовал лягушек показать - равно как и угря, которого тоже должно было съесть. Томихин хотел убедиться в том, что все эти вкусные твари вполне живы. Ну и принесли нам лягух и угря: они смирно сидели в синем ведре и ждали своего часа, спокойные такие, меланхоличные угорь и лягушки. И тут - представьте, в ведро начали заглядывать лаоваи. Кто хочешь выйдет из себя. Ну угорь перевозбудился и от избытка чувств цапнул ближайшую лягуху за задницу. Лягуха, само собой, была потрясена и сделала первое, что и любой другой на ее месте, - она прыгнула. Высоко так прыгнула, убедительно - и приземлилась обратно, к угрю. Тут Рыбаков и остолбенел, ощупав себя руками: камеры-то нету! Нечем зафиксировать эту прущую из ведра этнографию. "В следующий раз, - решил он, - мы непременно должны повторить этот прыжок". Я заверил его, что когда мы еще будем в Пекине, непременно попросим какую-нибудь жирную лягуху прыгнуть из ведра перед объективом, но Рыбаков все одно долго сокрушался.

И еще. В Цзиншани нам на глаза попался общественный туалет. Ничего особенного, право же, в Пекине полно общественных туалетов, но этот - этот был, как сказано на табличке у входа, "star-rated", и три звездочки ниже. То есть - трехзвездный туалет. Уже только для того, чтобы увидеть данное чудо китайской природы (не говоря уж о том, чтобы осмелиться зайти внутрь), следует непременно посетить Цзиншань!

Вообще в Пекине с туалетами и урнами очень, ну очень хорошо. Надписи, уведомляющие страждущих, что вот в том направлении через каких-то сто поганых метров будет место отдохновения, красуются на каждом углу. Внутри туалеты естественно подразделяются на мужское и женское отделения, а между ними часто существуют диванчики для уставших и кое-где - даже киоски, где можно прикупить полезную не только в туалете мелочевку вроде жевательной резинки или холодной водички в бутылке. Согласитесь, это очень удобно.

В китайских туалетах интересно: посетители, и так от природы достаточно непринужденные и непосредственные, отправляют потребности живо, с огоньком. Так, в одном сортире запершийся в кабинке китайский человек, которого прохватил очевидный понос, сопровождал каждый залп таким трагическим, идущим от глубины души возгласом "ай-я!", что мы с Рыбаковым чуть не прослезились и долго еще этим "ай-я" перебрасывались. В туалетах, как правило, чисто, а некоторые из них даже затейливо декорированы в традиционном стиле - расписными воротцами, художественными балками и тому подобными украшательствами, но в целом, как я уже неоднократно отмечал, нынешние китайские туалеты лишены былого национального колорита и выдумки (если принять трехзвездный туалет на Цзиншани в качестве исключения) и не представляют собой чего-то особенного.

Фотоальбом

Туалеты и урны

Зато урны - о, вот тут китайский народ определенно взял реванш! Мало того, что я в этой поездке столкнулся со всеми видами урн, виденными до сих пор, так китайский народ дополнительно порадовал меня еще и несколькими новыми типами, и наиважнейший - замечательное порождение национального гения, живущее на горе Сяншань. Это основательное сооружение явно выше половины человеческого роста, декорированное под древесный сруб, с двух сторон которого имеют место полые спилы от толстых веток - и в них, по замыслу конструктора, следует метать мусор. Для удаления мусора в этом великанском пне существует специальная дверца, куда без труда может согнувшись войти средних размеров человек. Сооружение это на первый взгляд впечатления урны не производит, однако именно ею и является. Там же, на Сяншани, в гораздо более широком ходу урны меньших размеров - два сросшихся боками высоких пенька с дырками сверху, один для мусора безнадежного, а второй - для такого, который можно переработать. Китайские люди, впрочем, мечут мусор безо всякого разбора. Между урнами курсируют специальные люди с мешками и непрерывно занимаются их (урн) опорожнением. Особенно мило смотрятся они где-нибудь на верхотуре: это же надо - целый день туда и сюда лазать в поисках мусора!

Вообще же китайские люди по-прежнему весьма узко специализированы. Очень распространен институт разнообразных "помогаев" - например, если вы пытаетесь запарковаться у, скажем, ресторана, тут же как из-под земли выскакивет человек в особой помогайской форме и начинает активно руководить окружающими - требует дать вам дорогу, осадить, подать вперед, - а потом и вами: забегает сзади и уверенными жестами рук обозначает направление и интенсивность движения вашей машины при парковке, чтобы вы смогли-таки втиснуться в облюбованный пятачок, никого не повредив. Когда парковка благполучно закончена, "помогай" любит распахнуть дверцы вашей машины, напутствуя вас криками "велкам, сэр!"

[2006: Бывают и другие интересные вещи: "У меня есть серьезные основания полагать, что обслуживающая мой номер в мега-отеле "Шатань биньгуань" китайская девочка главной своей обязанностью считает повернуть ручку крана в душевой в крайнее правое положение, то есть холодная вода без примеси теплой. Горничная уносит мусор, она моет пепельницы, она льет воду на пол в туалете и мочит унитаз сверху донизу - ладно, это я с некоторым напряжением готов понять. Возможно, так надо. Особенно мокрый унитаз. Она уносит только что вскрытое мыло и приносит новое, нераспечатанное. Ладно. Хотя... Ну - ладно. Она выкинула мою зубную щетку - видимо, я положил щетку не туда, куда надо по инструкции для горничных. Тоже ладно: я купил новую и теперь кладу ее на островок умывательных принадлежностей, маркированных непонятным горничной языком. Но вот кран в душе... Этого я уже не понимаю. Совсем. Категорически. Потому как в душе она точно никаким обязанностям - кроме этой - не предается: ничего там не моет, не мочит, не, к примеру, чистит. Просто ручку поворачивает. Инструкция?

Но мне-то каково, когда я утром иду просыпаться в душ и - конечно! - об этой милой особенности забываю? Да, процесс пробуждения становится ярким и почти мгновенным. В этом, наверное, что-то есть. Но я все равно никак не проникнусь.

Надо будет спросить, как ее, горничную, зовут.

Фамилию запомнить".]

Пережили мы и приключение под названием "тушение огня" - во время очередного пищевого аттракциона. Было почти так же, как в похожем эпизоде 2002 года с сыном хозяина, но на сей раз представители мужского пола в действе участия не принимали, что, конечно же, его определенной изюминки лишило. Было так: мы с Рыбаковым заказали какое-то блюдо на огне - и нам его принесли. Сверху миска, в которой в соответствующем соусе плавало мясо, а внизу - горящий кусок сухого спирта. Само собой, все это хозяйство с течением времени стало бурлить и вообще сделалось обжигающим. "Смотри, - сказал я Рыбакову. - Сейчас будет интересно". И попросил шуструю китайскую девчонку избавить нас от огня. "Погаси огонь", - попросил я. Девчонка подошла к заданию ответственно, то есть привела с собой еще одну, с тряпкой, и стала голыми руками хватать миску, дабы получить доступ к пламени. Все как положено - в ход пошли легко воспламеняющиеся салфетки, и я уже думал, что сейчас мелькнет змеей тряпка, но нет. Другая девчонка вместо тряпки схватила пустую чашку для чая, перевернула вверх дном и попыталась с порядочной высоты бросить и накрыть ею огонь, хотя даже на мой дилетантский взгляд диаметр огня был больше диаметра чашки. Чашка конечно же перевернулась, упала боком, ничего не погасила и стала поджариваться, вызвав возглас вполне логичный "ай-я!". Тогда, видя, что Рыбаков уже достаточно насладился зрелищем и откровенно опасается за сохранность и чистоту расставленной вокруг еды, я мудро дунул на огонь. Огонь тут же погас. Девчонки застыли в изумлении: видимо, такое решение в голову им не приходило.

[2006: А еще мне очень нравится, как в нынешнем Пекине деньги меняют. В смысле - валюту всякую на жэньминьби. В историческом разрезе процесс от простого идет к сложному.

Так, в 1986 году, когда я оказался в Пекине впервые, вопрос об обмене денег передо мной вовсе не стоял, ибо деньги были выданы уже местные, точнее - не "народные", а достопамятные "вайхуры", аналог наших давно ушедших в небытие чеков для всяких "Березок" и прочих "Альбатросов". И попытки так или иначе через меня ценными "вайхурами" завладеть окружающий китайский народ постоянно делал. Ну я, само собой, высоко нес почетное звание советского человека.

Позднее, в 1990-м, обмен решался еще проще: на любом рынке был пустой стол, за которым сидел местный дагэ (или его непосредственная правая рука) - и справа от него лежала толстая пачка юаней, а слева от него стоял калькулятор. Тут был вопрос некоторого торга, незначительного, правда, потому как черный курс был вполне устоявшийся, что естественно.

Еще спустя время я столкнулся с тем, что черный рынок для мелких сумм как-то сам собой рассосался, и теперь над вполне цивилизованно течь в банк или иную контору, занимающаюся обменом. Процесс слегка усложнился: стали просить написать на бумажке имя и где живешь. Окей-ла. Но теперь...

Теперь прихожу я в банк, разжиться, так сказать, местною деньгою - и что вижу? О! Чистота и покой. Порядок и световые табло. Кондиционер и тишина. Ближайший охранник, будучи спрошен, шустро ткнул пальцем в некий экранчик, из которого выскочил кусочек бумажки: там в весьма вежливых выражениях предлагалось ожидать, пока не выкликнут нижеследующий номер (крупно) - а уж тогда ласкаво просимо. Меняйте вашу деньгу. Подивившись благости преобразований, я возрадовался и сел ждать. Народу - немного, и в бумажке значилось, что передо мной никого... Прождал я минут пятнадцать - и наконец, произошло: зазвучал трубно мой номер. И вот тут я столкнулся с нововведениями.

Во-первых, чтобы совершить чаемый обмен, нужно иметь с собой паспорт. Во-вторых, требуется заполнить цельных две бумажки - здоровую и поменьше (а в это время с паспорта делают ксерокопию). И наконец - сам процесс. Никто никуда не торопится. То есть - совсем. Вовсе. Окончательно.

Эту бумажку перепишите, нужно пользоваться во-о-он той авторучкой, а не вашей собственной. Все меняете? Точно? Ах, там написано! Действительно... Тут клерк отвлекается от моего сложного дела (по поводу которого ближайший принтер уже выплевывает какую-то бумажную простыню), потому как ему из другого конца помещения задали вопрос. Следуют пятиминутные переговоры. Подходит некая девушка, начинает разглядывать паспорт. Тычет в него пальцем - на лице ее сомнение. Сомнение на всякий случай посещает и меня: а не поддельный ли у меня паспорт? Мало ли. Клерк уходит во вновь открывшуюся проблему с головой. Девушка тоже. Я стараюсь не дышать. Мало ли. А! Ура. Они нашли на паспорте номер и сопоставили его с тем, что написал я (правильной авторучкой): совпадают. Уже хорошо. Мне кажется, девушка разочарована. Но - уходит. Клерк лохматит пачку образовавшихся бумаг и начинает во второй раз раскладывать их по стопочкам, потому что забыл - как было первоначально: ведь у него трудная работа, с ним все хотят посоветоваться по очень (я не сомневаюсь) важным поводам. Уже несколько раз это происходило. Невольно можешь напутать.

Я терпеливо жду. Мне хочется китайских денег. Наконец - бумажки устаканиись и для верности прокололись булавочкой. Пришла пора налички. Клерк достает громадную, кирпича с два толщиной, пачку сотенных. Я делаю вид, что не удивлен: может, пока я тут сижу - курс евро подскочил до небес. Это даже кстати. Это было бы приятно. Ничего подобного - клерк просто решил из каких-то финансовых соображений пересчитать всю эту пачку, а уж потом отслюнить лаоваю его тысячу. Я жду. Я весь терпение.

Так, пачка пересчитана, перевязана резиночками... и откуда-то из стола извлекается пачка поменьше, прямо скажем, жалкая такая пачка, тьфу на нее, смотреть не на что - и уже из нее начинается финальный отсчет... Приходится подавить радость: она преждевременна. Потому что клерка постоянно отвлекают, а он и рад отвлекаться от такого нудного занятия, как отслюнивание десяти бумажек по сто юаней. Он начинает отсчет в третий раз и - о боги! - пропихивает наконец мне мой паспорт вместе с деньгами и узенькой квитанцией, которой даже подтереться трудно.

Все, труды окончены. Клерк счастлив. Он улыбается. Я счастлив. Я улыбаюсь в ответ. И даже юный охранник на входе - тот самый, что научил меня, куда ткнуть надо, чтобы бумажку с номером получить - тоже очень рад. Занавес.

Впрочем, в разных банках - и даже в разных отделениях одного и того же банка - как я понял, дела обстоят по-разному. Так, в Китайском банке, что на углу Ванфуцзина и Чанъань дацзе, всех пришедших загоняют в единую очередь между двух веревочек - безо всяких номеров на бумажках. А в Торговом банке, что напротив "Ванфуцзин дафаньдянь" мне вообще заявили, что евры им не нужны. Деньги давайте.

Что же будет еще через год, а?..]

А вообще, Китай - замечательная страна. Ее населяют милые люди со своими этнографическими тараканами. И если нам эти тараканы кажутся странными и непривычными, то - повторюсь - это вовсе не от того, что китайцы какие-то не такие, а - просто мы не в состоянии пока их правильно постичь. Недостаточно в нас знаний. И если не забывать про последний контрольный поцелуй в виде аэропортового сбора, то человеку понимающему в Китае вполне кайфово. Да! Еще нынче в аэропорту приняты повышенные меры безопасности: тебя все время просвечивают, обыскивают и, если бы не эфемерные права человека, то, наверное, пассажиров целиком засовывали бы в то устройство, где вещи просвечивают. Лично меня - полураздели, засунули вещи и шмотки в просветитель, пропустили через металлоискатель, после чего поставили на невысокую тумбочку и отдали в руки китайской девчонке с фигулиной, которая на металл звоном реагирует. Девчонка повела себя развязанно: залезла мне под футболку, вытащила бумажник, внимательно осмотрела все монеты, которые нашла в карманах, поковырялась в пачке жевательной резинки, освидетельствовала подтяжки, словом - трогала за всякое, но потом все же отпустила с миром и явным сожалением - я оказался правильным лаоваем. Говорят, совсем недавно через границу не пропускали любые жидкости - почти как на ворота Тяньаньмэнь, даже еще хуже, - а спиртные напитки вообще стремились конфисковать на месте, и особо одаренные личности выпивали ценные жидкости единым духом; теперь же послабление вышло: пропускают, но все-все откупоривают и проверяют посредством обоняния. А так - все просто прекрасно. :-)

[2006: Ныне аэропортовый сбор отменен, зато на рейсы китайских авиакомпаний ни в каком виде нельзя проносить любые жидкости в любой таре. Водку, соки, воды, соусы... Это все теперь положено сдавать в багаж, посредством специального китайского человека, важного как генерал, упаковывать в надежные картонные гробики - десять юаней штучка - и отпускать в отдельное от себя плавание. К чести китайского специалиста по кратону должен заметить, что ни одна бутылка эрготоу по пути до Москвы не разбилась.]

[первая страница] [вторая страница] [третья страница: вы здесь]
Также обязательно см. "Пекин-2004" в "Китайском альбоме"