Мистер Ду. Двуллер. 3. Конфеты навсегда

Автор: | 12 мая, 2015

1

 С Юллиусом Тальбергом мне повезло познакомиться при следующих обстоятельствах.

Вечнозеленый (как по неизменному цвету пиджака, так и по характеру) Люлю Шоколадка потащил меня во вновь открывшийся на углу Кардел-кэмп-стрит и Вторичного переулка кабачок — по словам Люлю, там обещали подавать сухие вина доселе неведомых в Тумпстауне, но весьма замечательных сортов, и нам непременно следовало их попробовать. Люлю был так убедителен, так энергично размахивал руками, так впечатляюще сглатывал слюну в предвкушении напитков и так мастерски козырял заманчивыми названиями, что я покорно потащился следом за обладателем дивных ботинок с подковками, шипами и прочими демпферами. К тому же у меня был выходной.

Я шел за Люлю и обещал себе ни в коем случае не злоупотреблять — лишь пригубить понемногу от каждого сорта и все, и быть может найти в том некоторый вкус. Потом за недюжинную выдержку и последовательность мне, само собой, полагалось обильно вознаградить себя пивом: ну не жалую я вино. Допускаю факт его существования и иногда даже приникаю, но — без страсти. А ведь так важно жить в гармонии со своим «я», чтобы не беспокоила совесть и — главное! — чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно выпитые литры: уж если с утра болит голова, так отчетливо знаешь, за что. Ибо вечер прошел не зря, а с чувством, с толком и с соответствующей расстановкой — пил что хотел, а коли перебрал чуть, сам виноват и пришло время немного пострадать за дело. Я вообще из тех, кто привык платить по счетам.

А еще Люлю предъявил весомый аргумент, повлиявший на мое решение безусловно — в потоке его жизнерадостной болтовни проскользнуло весьма интригующее обещание: «Сейчас познакомишься с Юллиусом! Он вернулся». Это окончательно избавило меня от колебаний, и я даже почувствовал прилив нежности к вину, ибо Шоколадка все уши мне прожужжал рассказами о данном персонаже и перед моим внутренним взором из обрывков разрозненных, но многочисленных сведений уже вполне выковался образ былинного богатыря офигенного роста и неисчислимых достоинств. За богатырем тянулся длиннейший шлейф исторических свершений самого государст­вен­ного свойства, невероятных зубодробительных подвигов, а также рядовых (геройских) поступков, простое описание которых заставило бы обывателя если и не наложить в штаны от вполне объяснимого приступа восторга, то как минимум разинуть рот в изумлении. И тут — такая удача! Boys are back in town. Не воспользоваться случаем было бы просто глупо.

Дойдя до затейливо исполненной вывески «Лоза Айка», мы спустились на десять ступенек вниз и проникли, звякнув колокольчиком на двери, в милый подвальчик — в меру темный, прохладный, что было крайне актуально в разгар сезона жары, оформленный под некое подобие грота, с потолка которого свисали искусственные плети виноградной лозы; эта же лоза покрывала стены, свивалась в призрачные перегородки между маленькими столиками и создавала ощущение легкого интима. В дальнем углу подвальчика неярко светилась желтыми и красными лампами стойка и за ней возвышались ровные ряды бутылок с разнообразными яркими этикетками, справа же от стойки стояли крупные бочонки, выставив в сторону посетителей медные краны.

В кабачке играла тихая музыка — напевал саксофон Стэна Гетца.

— Мы с Юлли договорились встретиться здесь, — отчего-то вполголоса сообщил Люлю. — Где же он?

Шоколадка, вытянув шею, оглядел помещение, ибо, благодаря искусственной зелени, оно изобиловало всяческими укромами. Не вдруг разберешь, кто где сидит.

Внезапно откуда-то из-за зарослей раздался короткий недовольный рык и на середину зала вылетел полный господин с шикарными усами, а следом — бутылка, каковая и разбилась в опасной близости от его головы.

Люлю моментально сделал пять шагов вперед и на всякий случай пригвоздил упавшего ногой к полу. Тот вцепился в ногу, но не тут-то было: Шоколадка стоял непоколебимо.

Разглядывая красиво разлившееся по полу вино, я приблизился к Люлю — и моему взору открылась удивительно поучительная картина: за столиком справа, далеко вытянув тощие ноги в лаковых туфлях, сидел, развалясь, некий высокий тип с длинным лошадиным лицом, бледность которого не мог скрыть даже царивший в кабаке полумрак; тонкий, выразительный, благородных линий нос сидящего прекрасно гармонировал с впалыми щеками и хорошо выбритым подбородком. На господине были фрак и узкие брюки в микроскопическую черно-белую клеточку, а на заставленном бутылками столике валялась черная кепка с длинным козырьком; на кепке красными нитками было вышито крупными буквами многозначительное «НЕТ!!!» — в обрамлении золотых лавровых веточек. Глаза сидящего были закрыты и весь вид его выказывал крайнюю жизненную усталость.

— Юлли! — радостно всплеснул руками Люлю, обращаясь к длиннолицему. — Юлли!

В ответ сидящий приоткрыл глаза, сфокусировал на Шоколадке мутный взор и расплылся в ответной улыбке. Тонкие губы его дернулись и до нас донеслось ответное, вполне дружелюбное:

— А-а-а…

— Да пустите же в конце концов! — подал голос толстяк, на котором утвердил ногу мой спутник.

— А ты кто такой, собственно? — скосил на него глаза Люлю.

— Я — Айк Грубер, хозяин «Лозы»! Уберите наконец ногу! — возмутился лежащий, пытаясь отпихнуть ботинок.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — прогрохотал рядом гулкий бас и возле нас замаячил высокий здоровяк с двумя «дезёрт иглами» на поясе. Бородатая челюсть его равномерно шевелилась, обрабатывая изрядное количество мятной жевательной резинки. — Какого лешего вы нам мешаете культурно отдыхать и дегустировать?

Шоколадка мельком глянул на него:

— Спокойно, мистер. Не суетитесь.

— Думаю, вам пора покинуть, — тем не менее пришел к заключению бородатый и показательно положил правую лапу на пистолет. Айк Грубер напряженно затих.

— А вы не пожалеете? — поинтересовался я у высокого: моя «беретта» уже целую секунду смотрела ему в живот. — Потому что мы жутко интересные люди и где еще в городе вы сыщете таких замечательных собеседников, коли мы покинем?

— Действительно, — подтвердил Шоколадка. — Мы вот только что вошли. Как же это мы так сразу уйдем?..

Но закончить Люлю не успел: смотревший на него бессмысленным взором Юллиус вдруг активизировался — молниеносно сорвался с места и, стремительной торпедой преодолев разделявшие его и бородача метры, с силой впечатался коротко остриженной головой тому в живот.

— Ып! — выдохнул совершенно не ожидавший нападения с этой стороны верзила, сложился пополам и, ухватившись за ударенное место, повалился на спину. Юллиус выдернул из кармана золоченый кастет и навис над бородатым с явным намерением добить, но Люлю вовремя перехватил его жилистую руку.

— Юлли, Юлли… — повторял он, отбирая кастет и удерживая друга от неминуемого падения: похоже, на прыжок ушли все его силы. — Спокойно, это я. Давай-ка сядем. Сэм, займись этим…

Я направил «беретту» на валявшегося на полу толстяка, а Шоколадка тем временем бережно усадил Юллиуса обратно на табурет (и Тальберг легким движением длинной руки немедленно смахнул со стола несколько бутылок — пустых — и бутылки эффектно разбились о каменный пол). — Лучше выпей. И не нервничай, мы сейчас во всем разберемся… Ну? — повернулся он грозно к Груберу. — Чем ты обидел Юлли, негодяй? Чем огорчил? Сэм, подними его, так неудобно разговаривать.

Я взял толстяка за шкирку и с усилием поставил на ноги: тяжелый, черт!

— Давайте, мистер, быстренько признавайтесь.

— Я… я… — Айк выглядел неважно: весь в вине, усы печально обвисли, куда-то исчезли и важность, и уверенность в себе. — Я просто… спросил, принести ли уже счет. Этот мистер, извиняюсь, уже лыка не вяжет… Двенадцатую бутылку прикончил! — И Грубер шмыгнул разбитым носом.

— А! — пренебрежительно махнул рукой Юллиус.

— Вот видишь! — торжествующе поднял палец Люлю. — Господин Тальберг не собирается ограничивать себя и просит принести еще три бутылки такого же вот вина. Что замер, Айк? Пошевеливайся! Неси быстренько. Не видишь: нам тут нравится.

— Все в порядке, — сказал я Груберу. — Мы суровые, но справедливые. — И сунул ему сотню. — Это за беспорядок, помимо счета.

Приободрившийся хозяин, оглядываясь, отправился к стойке. Откуда-то возник веснушчатый парнишка в белом переднике и со шваброй — принялся затирать вино и собирать осколки, кидая на нас взгляды, исполненные откровенного восхищения.

Мы с Шоколадкой опустились на свободные табуреты.

— Ну вот, — широко улыбнулся Люлю. — Прошу очень любить и непременно жаловать: Юллиус Тальберг. Национальный герой и все такое.

— Ага, — подтвердил национальный герой, с третьей попытки утвердив на столе острый локоть и пристроив на ладонь голову. Тут только я рассмотрел в петлице его странного фрака маленький платиновый значок кавалера ордена «Спаситель отечества» первой степени.

— Сэмивэл Дэдлиб, — поспешил представиться я пьяному в хлам великому человеку. — Можно просто Сэм.

Тальберг мазнул по мне затуманенным взглядом и рискованно кивнул, чуть не порушив конструкцию, удерживавшую его голову в нужном для беседы положении.

— А скажи, Люлю, — воспользовавшись тем, что Тальберг откровенно задремал, обратился я к Шоколадке, доставая сигареты. — Он что же, немой?

— Нет, Сэм, — покрутил головой тот. — Юлли, видишь ли, обладает удивительно тонкой, артистической натурой и его выстраданные жизненные принципы исключают длинные разговоры. Разговор вообще штука дешевая! Точнее, — заботливо покосившись на спящего, придвинулся ко мне Шоколадка, — Юлли вообще не любит разговаривать. Считает это лишней тратой сил и времени. Но я его понимаю и без слов, — поспешил заверить меня Люлю. — Если вдруг возникнут какие-то проблемы в общении, я всегда готов помочь и ознакомить тебя с тем, что сказал Юлли.

— Замечательный человек! — с чувством заключил я.

Действительно: часто ли вы встречали людей, которые вместо того, чтобы болтать без умолку, молчали бы как рыбы, ограничивая общение с окружающим миром разными вариациями возгласа «а»? Редкий, я бы сказал, человек этот Тальберг, не говоря уж о том, что — уникальный собеседник. Особенно рядом с говорливым Люлю. Да и я тоже хорош: сказал же Дэвлин про меня — «треплется много». В глубине души я искренне завидую таким, как Тальберг — это же какой силой воли нужно обладать, чтобы поминутно не высказывать миру все то, что о нем думаешь, тем более когда кругом полно всяких придурков?! Я бы точно не смог, ведь под рукой — целых три пистолета.

— Что ты куришь! — скривился Люлю, увидев в моей руке пачку «Кэмела». — Слушай, Сэм, раньше мы были плохо знакомы, но теперь — теперь я могу тебе сказать: ты куришь дерьмо. Вот попробуй! — Шоколадка протянул мне «Mild Seven».

Я щелкнул зажигалкой.

Действительно — недурно. Очень недурно!

Грубер поменял рубашку и вернулся к нам с тремя бутылками вина на подносе. Быстро сгрузил их на стол, оделил нас стаканами, забрал пустую посуду и растворился в полумраке.

— Что это у нас? — Люлю подцепил бутылку двумя пальцами. — «Кентерберийское»? Забавно. Первый раз слышу. Попробуем.

Юллиус, моментально очнувшись, вытянул вперед руку с пустым стаканом.

Розлив вина прервал колокольчик: он звякнул, а от двери послышался знакомый мерзкий голос:

— Всем стоять!!! — И раздался звучный лязг передернутого затвора.

Вот ведь пакостник Грубер! Позвонил-таки в полицию.

— Майлс! — крикнул я в темноту. — Все в порядке. Идите сюда. Эй, хозяин, еще бутылку и табуретку, не говоря о стакане. И кстати, сержант, — по примеру инспектора Баттлера я упер палец в подбежавшего Майлса. — Почему вы так долго копались? У нас какие нормативы, а? Максимум пять минут после вызова — и вы должны быть на месте. А вы что?

2

— Юлли надо отдохнуть, — пришел к заключению Люлю, когда мы допили принесенное Грубером вино и кавалер ордена «Спаситель отечества» легко и непринужденно соскользнул под стол, где, слегка посучив ногами, уютно устроился: положил голову на кулак и сладко заснул.

— Мистер Тальберг определенно устал, — глубокомысленно подтвердил Майлс, искательно глядя в пустой стакан. — А мы-то еще вполне свежи и полны сил!

— Точно! — согласился Шоколадка. — Но если мы продолжим дегустацию без Юллиуса, это будет не по-товарищески.

— А вам, сержант, — назидательно сказал я Майлсу, — вообще пора на пост. Служить и защищать. Давайте-давайте. Нечего много пить при исполнении обязанностей.

— Да я только бутылочку… — оправдался тот, однако встал (с явным сожалением), уныло повесил на плечо «томми-ган» и поплелся к выходу.

— Ну что, Сэм, — взглянул на меня Люлю, когда мы остались одни. — Вино ты, я вижу, не жалуешь. Пойдем отсюда, что ли?

— Пойдем, — Я был верен первоначальному решению и опустошил в «Лозе Айка» всего два стакана. — А куда Тальберга девать?

— Говорю же: ему надо отдохнуть! — Люлю отодвинул стол и ухватил национального героя за плечи. — Бери за ноги. Поедем за город.

Расплатившись с хозяином, мы вынесли Тальберга на улицу — Юллиус продолжал мирно посапывать — и усадили на тротуар, прислонив к ближайшей стенке.

— Момент! Будь здесь, — скомандовал Шоколадка и, гремя ботинками, умчался во Вторичный переулок.

Поглядывая на спящего Тальберга, я достал подаренный Люлю пачку «Mild Seven» и закурил. Время близилось к двум часам дня и жара делалась совершенно невыносимой. Неплохо было бы броситься в бассейн с холодной водой. Да, пожалуй, бассейн — самое верное решение. Интересно, там, за городом, куда предлагает ехать Люлю, есть бассейн с холодной водой?

— Эй, ты!

Обернувшись, я увидел давешнего бородача — он стоял шагах в пятнадцати и вид имел весьма решительный.

— Мне плевать, из полиции ты или еще откуда, — трубно поведал мне верзила. — Давай-ка все решим. Здесь и сейчас, — и в доказательство серьезности своих намерений он поднес руку к «дезерт иглу». — Кто быстрее вынет.

— Некогда мне с тобой, — отмахнулся я. — Не видишь: у меня выходной. А выходной — это важно. Это возможность получить новые впечатления и смыть грязь усталости, чтобы завтра приступить к работе с новыми силами. А тут ты — и предлагаешь вынуть. Проваливай.

— Я серьезно! — повысил голос бородатый и положил другую руку на второй пистолет.

— А я, ты думаешь, шучу, да? — И мгновенно выхватив «беретту», я влепил пару пуль в его кобуры: одна отлетела вовсе, а другую пуля порвала, выбила могучую израильскую пушку и та грохнулась на брусчатку всеми полутора килограммами веса. — Ну все, вынул? И иди себе.

Из переулка вырулил здоровенный черный «хаммер» с тонированными стеклами и затормозил рядом с нами. Дверца распахнулась и из «хаммера» выпрыгнул Люлю.

— Понял, понял… — Бородатый выставил перед собой пустые ладони и начал медленно сдавать задним ходом.

— Чего он хотел? — поинтересовался Шоколадка, когда мы загрузили бесчувственного Тальберга на заднее сиденье, а верзилы с его пистолетами простыл и след.

— Вынуть хотел.

— А! Вот что! Ну и народ пошел! — укоризненно закивал Люлю, захлопывая дверцу. — Уже среди бела дня на улице вынимают!

— И не говори, — сокрушенно вздохнул я, усаживаясь в мягкое кресло. — Куда едем? Там есть бассейн?..

Бассейн по счастью оказался — и довольно большой. В нем расслабленно плавали три грудастые дамочки в символических купальниках, а в углу, держась одной рукой за бортик, висел лысый как коленка мужичок в дымчатых очках и с удивительно оволошенным торсом: жмурясь от радости слияния с природой, он потягивал через соломинку зеленоватую жидкость из большого бокала и лениво шевелил ногами, чтобы не потонуть. В его сторону медленно двигался официант в белых шортах, белой майке и с подносом в руке: на подносе торчал точно такой же бокал с соломинкой и зеленым содержимым.

Возле бассейна в шезлонгах парилось на солнце еще некоторое количество практически голых господ и дам. Это был «Оазис-клаб», такое специальное место, предназначенное для непринужденного кратковременного отдыха на лоне природы, то есть среди песка, солнца, неба, океана и полутора десятков пальм, живописно торчавших там и сям.

— Прибыли! — объявил Люлю, осадив «хаммер» рядом с дверью, украшенной вывеской «Администрация». — Сейчас номер снимем.

От двери уже семенил ему навстречу носатый черноглазый господинчик с буйно вьющейся шевелюрой.

— Добго пожаловать, мистег Шаттон! — картаво приветствовал он Люлю поклоном. — Как всегда? — Видимо, Шоколадку здесь хорошо знали (правда, почему-то под другим именем).

— Ага, — подтвердил Люлю. — Как обычно, Бэнни. Только нас трое.

Шустрый Бэнни («на самом деле он Барух», — пояснил Люлю) моментально предоставил в наше распоряжение небольшую комнатку с тремя кроватями и совмещенным санузлом — и мы, загрузив на ближайшее ложе спящего Тальберга, потребовали напитков: я — само собой, холодного пива, а Люлю — коктейль с названием «Скорпион».

— Попозже кинем Юлли в воду, — поправив подушку под головой Тальберга, решил Шоколадка.

Напитки появились с подобающей нашему общественному положению скоростью. Шоколадка залпом осушил стакан, велел через полчасика повторить, скинул одежду — зеленый пиджак глухо звякнул многочисленным металлом — расстался со штанами и с ботинками и унесся в сторону океана. А я разоблачился до потрясающих плавок с розовыми слониками (подарок Сары Поппер) и с бутылкой в руке направился к бассейну.

Вода оказалась такой, как и следовало в разгар жары: Бэнни со своими обязанностями справлялся просто прекрасно. Плававшие в басейне дамы были исполнены грации и бросали на меня многозначительные взгляды, небо покойно синело над головой… Жизнь внезапно сделалась почти прекрасной.

Оставив недопитую бутылку на бортике, я лениво преодолел бассейн пару раз в оба конца, попутно сведя знакомство с потрясающей брюнеткой Триш, которая совершенно справедливо пренебрегала бюстгальтером, — и тут утонченный слух мой уловил знакомые трели, несущиеся из нашего номера: меня призывал мобильник.

Предчувствия не обманули: когда я, оставив Триш и дальше мокнуть в прохладной воде, спотыкаясь и поминая по дороге разнообразных чертей, преодолел расстояние до двери и схватил телефон, в ухо мне ворвался жестяной голос инспектора Баттлера.

— Дэдлиб! Живо бросайте вашу фигню и — в управление. У нас три трупа.

Был выходной — и весь вышел.

3

Баттлер был в кабинете не один — на стуле возле монументального стола сидела, закинув одну джинсовую ножку на другую, незнакомая мне блондинка: изящная, но не худая, среднего роста и с довольно идиотской прической. Прямые волосы ее были коротко подстрижены сзади, зато спереди на глаза (карие) падала длинная косая челка. Дамочка крутила в тонких пальцах узкие солнцезащитные очки и задумчиво улыбалась с отсутствующим видом.

— Дэдлиб! — Инспектор коротко кивнул на свободный стул. В бронзовой пепельнице дымилась сигара. — Совершено убийство. — И уставился на меня, уткнув подбородок в скрещенные на столе руки: моментально сделался похож на умудренного жизнью бульдога. Наверное, ждал, что я раскрою дело, пару раз глотнув пива. Как же!

— Угу, — уныло согласился я, присаживаясь к столу. — Убийство. А до завтра они подождать не могли? Вот выпили бы утренний кофе и потом уже убивали.

Дэвлин проигнорировал это вполне справедливое замечание.

— Час назад на складе рыботорговой фирмы «Щупальца» обнаружены три трупа, — продолжил он. — Документов нет. В нашей базе не числятся. Свидетелей нет. Нашел сторож.

Я молча изучал угол стола.

Блондинка тоже пока не сказала ни слова, по-прежнему развлекаясь с очками.

Баттлер взялся за сигару.

— Рядом валялся «узи». — На стол брякнулся увесистый полиэтиленовый пакет. — Числится среди конфискованного оружия на нашем складе. Но… — Дэвлин сделал паузу, чтобы приникнуть к сигаре. — Некоторые детали в нем явно новые. Их заменили.

— Зачем? — поинтересовался я.

— Вот и выясните! — велел инспектор. — Дело входит в сферу интересов отдела по контролю за информацией. — На каменном лице его мелькнула легкая тень раздражения. — Вы будете работать в контакте с их сержантом. Мисс Лизетта Энмайстер, — указал Баттлер сигарой на дамочку. — Подробности у нее. Это все.

Блондинка тряхнула челкой.

— Мисс Энмайстер, — коротко кивнул я ей, вставая. — Не угодно ли пройти в мой кабинет?

Дамочка легко поднялась со стула, подхватила с угла инспекторского стола худую папочку, кивнула Баттлеру, подождала, пока я распахну перед ней дверь — мисс Энмайстер явно не страдала излишним феминизмом — и проследовала в направлении, которое я обозначил взмахом руки.

В моем скворечнике она огляделась, потрогала пальчиком бронзовую табличку с надписью «When I’m paid I do my job well» (я купил ее вчера по случаю в одной лавочке), сняла короткую джинсовую курточку, оставшись в футболке, перетянутой плечевой кобурой с девятитысячной «береттой» (что выгодно подчеркивало небольшую грудь) и устроилась у моего стола, сохраняя на лице все то же полуотсутствующее выражение.

— Пива? — предложил я для завязки беседы.

— Пива, — кивнула мисс Энмайстер, тут же заработав очко в моих глазах. — Если оно у вас не теплое. — Очко номер два.

Без лишних слов я распахнул холодильник в тумбе стола, мельком глянув на девушку — по выражению ее лица было ясно, что теперь очки уверенно набирал я, — извлек оттуда пару «Асахи», а из ящика в другой тумбе достал пару хороших, правильных стаканов: в меру широких, безо всяких надписей. Емкостью как раз на пинту.

— Благодарю. — Мисс Энмайстер проигнорировала стакан и сделала глоток прямо из горлышка, отыграв у меня третье очко. Честно сказать, с бутылочным пивом я обычно обхожусь так же.

— Итак… — я достал сигареты. — Сразу скажите мне — причем здесь отдел по контролю за информацией? Прошу понять меня правильно: я вовсе не борюсь за честь мундира и блеск значков. Мне просто интересно. Вроде бы рядовое убийство…

— Отвечаю. — Она привычно закинула ногу за ногу и отмахнулась от падающей на глаза челки. — Имеет место событие, входящее в сферу интересов нашего отдела, а именно хищение конфискованного оружия с полицейского склада. На данный склад постороннему человеку проникнуть не так легко. Точнее — вообще не проникнуть…

— И тем не менее мы имеем то, что имеем, — кивнул я.

— Да. — Мисс Энмайстер основательно приложилась к бутылке. — Потом. Ряд деталей в пистолете-пулемете, как и сказал инспектор Баттлер, заменен на новые, выполненные не в заводских условиях, но — весьма недурно выполненные…

— Что указывает на хорошо поставленное кустарное производство… — Я схватывал на лету. — Ничего, что я все время вас перебиваю?

— Пустяки!.. — Дамочка держалась свободно и в то же время несколько покровительственно. Так, верно, и должны вести себя те, кто контролирует информацию. — Мне от вас надо, чтобы вы помогли найти того, кто убил. А источники утечки со склада — это уже вне вашей компетенции. С этим мы разберемся сами. И… я буду контролировать вашу работу.

— Даже так? — Я почувствовал, как столь непринужденно заработанные мисс Энмайстер очки не менее стремительно уплывают с ее счета и дамочка на глазах делается все менее симпатичной. — А если я против того, чтобы работать под женщиной?

Мисс сержант равнодушно пожала плечами.

— Вы или делаете свою работу, или я попрошу дать мне кого-нибудь другого. — Она допила бутылку.

Хорошее начало плодотворного сотрудничества. Вот почему Дэвлин не любит отдел по контролю за информацией. С другой стороны, я бы на ее месте тоже с самого начала постарался расставить все точки над «и», чтобы ни у кого не возникло никаких иллюзий. Обычно я пытаюсь быть объективным, однако сегодня мисс Энмайстер несколько меня разозлила.

— И каковы же будут ваши ценные указания? — суконным голосом поинтересовался я.

— Обычная полицейская работа. Вы отправляетесь на место происшествия и делаете все необходимое. Как только что-то разнюхаете, тут же сообщаете мне. Даже если не разнюхаете — все равно раз в три часа связываетесь со мной или по телефону, — мисс Энмайстер положила на стол визитку, — или лично. Я — этажом выше, в пятом кабинете. Пока все. — Дамочка встала, прихватила куртку с папкой и взялась за дверную ручку. — И пожалуйста, сержант: без самодеятельности! — С этими словами она покинула мой кабинет.

Интересно, что она имела в виду?

Размышляя над этим и стараясь не злиться попусту, я осушил еще одну бутылку «Асахи», потом включил компьютер и вызвал на экран сводку сегодняшних происшествий. Так и есть: склад «Щупалец», самый дальний конец, три трупа, все — белые, нашпигованы девятимиллиметровыми пулями, личности не установлены, без особых примет, единообразно одетые, один «узи», отпечатки не идентифицируются; расстреляно как минимум три магазина на сорок патронов каждый, но при пистолете-пулемете найден только один, да и тот наполовину полный; значит, были еще стволы, которые покинули место действия вместе с владельцами; в окрестных стенках тоже полно дырок — мазали, что при использовании «узи» вовсе не мудрено. Еще: в углу склада — явные следы двух ящиков метр на два: значит, что-то со склада увезли, причем или незадолго до расстрела неприметной троицы, или сразу после. В пыли на полу зафиксированы многочисленные отпечатки подошв — в общей сложности наследило человек десять, включая и убитых. Приписка: воняет рыбой. Эксперты поработали неплохо. Неплохо.

Разнюхаете, понимаешь ли!..

Вот, уже разнюхал: если этот «узи» так судьбоносен и важен, какого черта его бросили на складе? Специально, чтобы полиция его нашла и в дело включился отдел по контролю, а мне на шею посадили эту вот Энмайстер? Как там ее? Лизетта? Лизетта.

Отдел по контролю…

Первое, что приходит в голову, — злодеев кто-то спугнул.

Ага.

Старикан-сторож. Ввалился в склад и заорал: «Что это вы тут делаете, поганцы? Зачем вы убиваете этих дядей? А вот я вас!» И — метлой их, метлой по жопе. Ну те, вестимо, сильно забоялись и быстренько убежали, забыв «узи».

Или: входит сторож с метлой и видит — толпа народу в упор расстреливает каких-то трех идиотов. Ну сторож посмотрел-посмотрел и, когда они закончили, сказал этак вкрадчиво: «Теперь быстренько мотайте отсюда, мне подметать пора! Вон как насвинячили!»

Нет, пожалуй, так. Сторож разозлился, что насвинячили. Он стал лупцевать убийц метлой и орать: «Насвинячили, гады! Насвинячили!» И тут они убегают, забыв «узи».

А может, дело в простом бытовом идиотизме.

Постреляли убийцы этих троих и очень довольные пошли пить виски или что там такие гады пьют, когда кого-нибудь угробят. Ну вот, пошли они в бар, значит, и тут один говорит другому: «Эй, Джо, а где же та пушка-то?» «Какая пушка, Чарли?» «Ну такая, в которой магазин на сорок патронов, куда мы еще всякие новые детали зафигачили?» «А черт его знает! Наверное, на складе осталась!» «Да? Ну и пес с ней, Джо. Пусть там и валяется. Наливай!»

Тоже возможно.

Не хватает информации.

— Эй, Гиббс, — гаркнул я в трубку, набрав номер отдела экспертизы. — Это Дэдлиб. Ага. Слушай, ты мне вот что скажи… Вы уже проверили эту пушку из «Щупалец»? И что?.. Это я без тебя знаю. Стреляли из нее в складе? Стреляли? Ага… Гиббс, а в трупах выпущенных из нее пулек не нашлось случайно? Не нашлось? Вы хорошо поковырялись? Только в стенке? Какая досада! Ну а что еще полезного ты мне можешь сообщить?

В сухом остатке отчета Антонио ван Гиббса, смешного, но въедливого толстяка-эксперта, нашлось следующее: пули из брошенного «узи» были кучно выпущены в одну стену — причем, по мнению Тони выходило, что из пистолета-пулемета сделали всего одну, на полмагазина очередь. И еще: троицу в однотипной одежде угрохали примерно за час до того, как тела нашел сторож.

По-моему, я уже неплохо поработал, а?

Пора подкрепиться.

4

Хотя аккурат напротив управления и располагался бар «Шериф Гопкинс», считавшийся полицейским, поскольку туда постоянно ходили наши бравые сотрудники — от Баттлера и до постовых, и откуда, при дефиците времени, они заказывали бутерброды и салаты со срочной доставкой прямо в кабинет, в ряды его завсегдатаев я так и не влился. Возможно, причиной тому — застарелый индивидуализм, а может, — простое желание хотя бы во время еды отключиться от увлекательного водоворота служебных дел и побыть вне рядов себе подобных. Так или иначе, но с первого дня в Тумпстауне я облюбовал китайскую забегаловку «Люйличан» — она хоть и располагалась на некотором удалении от управления, но там подавали хорошую китайскую пищу, до которой я был большой охотник.

Вот и сегодня — покончив с предварительным расследованием, я направился в «Люйличан», где меня и мои вкусы уже хорошо успели изучить: стоило мне появиться на пороге, как симпатичная китайская девочка Ин-чунь, лучезарно улыбаясь, проводила меня к столику, где стояла карточка «Зарезервировано», усадила — и передо мной появилась кружка холодного циндаоского.

— Как обычно? — заботливо спросила Ин-чунь и, получив в ответ кивок, моментально умчалась на кухню.

Как обычно — это чашка сычуаньской лапши с курицей и тарелочка пипася (здоровые тихоокеанские креветки) к пиву. И само пиво — пока не скажу, что хватит. Иногда я позволяю себе некоторое разнообразие: прошу плетеночку приготовленных на пару баоцзы или например миску банально сваренных в воде шуйцзяо, но сегодня по случаю жары душа к обильному питанию не лежала.

Значит, выходит, старик-сторож отпадает. А я-то уж раскатал губу повесить на него тройное убийство: пришел, приволок «узи» и спокойненько расстрелял неизвестных, стер отпечатки, бросил ствол, а теперь горбатого лепит — ничего не знаю. Хотя… Вдруг проклятый сторож наведывался в склад дважды? Старый мерзавец! И ведь какой хитрый: стрелял из одного «узи», а потом, чтобы следствие запутать, скинул на пол другой, предварительно пальнув в стенку. Точно! Эту версию и преподнесу сержанту Энмайстер. Пусть пытает старика, где он спер конфискованное оружие и в каком месте точит-паяет для него новые детали. Пусть она зажмет артритные пальцы сторожа в тиски и прижигает их паяльной лампой. Или что они там делают, в своем отделе в подобных случаях… Ха-ха. Шучу.

На столе сами собой возникли креветки.

Я глотнул пива, взялся за палочки, ухватил одну и, макнув ее в соевый соус, отправил в рот.

А с чего я, собственно, взял, что сторож — старик? И вообще, кто командует «Щупальцами»? Всех этих замечательных людей необходимо срочно повидать. И что там были за ящики? Когда, кто и куда их унес? А вдруг в ящиках была не съедобная и питательная рыба тунец, а — восстановленные «узи»!

Очень мало информации.

Я невнимательно посмотрел в окно. За стеклом в лучах клонившегося к закату солнца едва-едва тащились по брусчатке истомленные солнцем редкие прохожие, и между ними важно вышагивали откормленные, довольные жизнью и климатом тумпстаунские голуби. Голубей было больше, их глаза дышали послеполуденной истомой и казалось, что город безраздельно принадлежит им.

Ладно, если из брошенного «узи» выстрелили всего лишь в стенку — для вида (предположим), если сторож в руки не брал пистолет-пулемет (хотя со сторожем все равно следует побеседовать), если среди убийц не нашлось ни одного идиота, чтобы банально забыть оружие на месте преступления (впрочем, идиотов у нас полно), — тогда, возможно, «узи» действительно… подкинули.

А почему нет? Конкурирующая организация. Не поделили рынок. Узнали, что убитые хранят попертое оружие на складе «Щупалец». Бах-бах — и готово. А чтобы туману напустить, достали из ящика ствол, разрядили полмагазина в стенку, бросили на пол, забрали товар и смылись. Запросто.

Надо бы узнать, как в Тумпстауне обстоят дела с черным рынком оружия. И есть ли такой рынок вообще. По всему быть его не должно: в любом оружейном магазине вы можете купить буквально что угодно — от банального, проверенного десятилетиями револьвера до малокалиберной пушки, если вам зачем-то приспичило такой пушкой обладать. Да, при этом вас зарегистрируют и внесут в соответствующую базу данных, особенно если вы невзначай приобретете в личное пользование, скажем, миномет. Но безусловное право на обладание минометом у вас есть. И я нахожу подобное положение вещей естественным, нормальным и правильным. Ибо все люди равны, что окончательно и бесповоротно закрепил уголовный кодекс Тумпстауна и ок(рестнос­тей). Но черный рынок пушек это как будто исключает. Или нет?

На столе появилась горячая лапша и я торопливо запустил в нее палочки: очень захотелось повидать хозяина «Щупалец» да и сторожа тоже. А то уйдут домой жрать ужин в кругу семьи или наливаться виски в каком-нибудь баре — ищи их потом…

Выйдя из гостеприимного «Люйличана», я нос к носу столкнулся с сержантом Энмайстер.

— Перекусили? — нейтральным тоном спросила она.

— Да, и неплохо. Рекомендую вам, мисс Энмайстер, эту харчевню. Хорошо, вкусно и быстро. Можете сослаться на меня — и к вашим услугам будет лучший столик! — жизнерадостно ответил я. И отчего я не очень верю в случайные встречи? Следит она за мной, что ли?

— А как продвигается наше расследование? — блеснув на солнце черными полосками очков, продолжила допрос мисс сержант. — Оно вообще продвигается?

— Непременно! Расследование — это такая штука, что обязательно продвигается. Таково естественное свойство любого расследования, которое мне приходилось вести. А в конце нас ждут обескураженные моим недюжинным сыщицким талантом злоумышленники. Тем более что после принятия внутрь лапши с острым соусом меня посетили плодотворные мысли и прямо сейчас я следую на место происшествия. А версии — версии так и роятся! — обрадовал я временную начальницу, однако излагать версии пока воздержался, а мисс Энмайстер и не настаивала. — Можно считать, что я отчитался, мэм?

— Можно, — неожиданно улыбнулась дамочка. Улыбнулась легко и безо всякой начальственной издевки. — Разнюхаете что — непременно сообщите… — И, обойдя меня, двинулась по своим делам вдоль по переулку.

Уж я разнюхаю! Будьте спокойны, мэм.

5

Проводив взглядом стройную фигурку начальницы и мысленно поцокав языком, я потопал в противоположную сторону — к управлению, где погрузился в новенький, купленный позавчера на сэкономленные благодаря выгодной аренде жилья «форд», не самый шикарный, зато меня вполне устраивающий как ходовыми качествами, так и мощью кондиционера, — и порулил в сторону «Щупалец».

Предприятие по переработке, складированию и последующей оптовой торговле дарами океана располагалось на окраине, в самой близкой к побережью точке — там, где кончался город и начиналась степь, за которой без особых усилий можно было разглядеть бесконечную водную гладь вплоть до горизонта. Здесь сходились вместе три дороги: две из них, основательные и широкие, забирали влево и вправо и шли вдоль океана, к прочим очагам цивилизации, а третья, поуже, вела к небольшому порту, где швартовались рыболовецкие суда и прибывавшие в Тумпстаун лайнеры дальнего следования. Три дороги путем хитроумной, но удобной развязки сливались в одну, по четыре ряда в каждую сторону, и далее она, по мере продвижения к городу обрастая домишками, домами и корпусами разных промышленных предприятий, постепенно сужалась в Гарделл-кемп-стрит, главную транспортную артерию, делившую Тумпстаун на две неравные части.

Любуясь непринужденным сочетанием новейших технологий с тщательно охраняемыми памятниками седой старины — мимо как раз, в обрамлении дивного скверика, за которым блестел широкими стеклами ультрасовременный дом, промелькнул памятник отважному пьянице и трудолюбивому первопроходцу Христофору Колумбу (в Тумпстауне его любовно звали просто Христи), — я свернул направо, описал полукруг, пропустил пару двухэтажных, сверкающих боками туристических автобусов и съехал с трассы на боковую ветку, помеченную указателем «Предприятие «Щупальца»».

У широкого, украшенного аналогичной, но гораздо более крупной надписью фасада я затормозил, набрал в легкие воздуха и вышел из «форда».

Вопреки ожиданиям, рыбой здесь почти не пахло — возможно, тому способствовал легкий ветерок, дувший от океана. Я облегченно выдохнул и направился к широко распахнутым воротам, из которых выруливал обшарпанный фургон с продукцией.

Однако внутри помещения покинувшие привычную среду обитания жители моря порадовали меня присущими им на суше запахами уже в полный рост, и я, торопливо хлопнув по плечу ближайшего труженика в оранжевой прорезиненной куртке, быстренько навел необходимые для работы справки.

— Туда, туда идите! — махнул рукой небритый трудяга, ворочая во льду здоровенную лупоглазую рыбину. — Контора прямо и направо.

Перед искомой конторой, на отвоеванном у асфальта пятачке, торчала рослая пальма и на ней сидела птица попугай.

— Нет-нет-нет! Делайте, как я вам сказал. Все должно быть доставлено максимум через час! Да-да-да! — раздался бойкий баритон и из двери выскочил плотно сбитый тип маленького роста: по предварительным прикидкам макушка его головы с большими залысинами должна была достать максимум до моего подбородка. Но малый рост совершенно не мешал коротышке жить и трудиться: он деятельно размахивал руками, отдавая указания, двигался в бешеном темпе, шустро перебирая толстенькими ногами в широких джинсах, и строчил словами как пулемет. За ним следовали два господина работного вида и роста вполне нормального. — Короче, Петер, разговоры окончены! Да-да-да! Немедленно приступайте!

— Но мистер Каффс… — угрюмо запротестовал один из его спутников.

В глубине многокарманного жилета коротышки запиликало: названный Каффсом, резко тормознул, жестом заткнул Петера, выхватил целых три стянутых вместе резинкой мобильных телефона разных цветов, мгновенно разобрался, который подал голос, щелкнул кнопкой:

— Да! Да! Что? Что?.. А, мистер Чуко! Нет-нет, что вы! Никаких проблем!.. Конечно! Все доставят в самое ближайшее время! Когда я вас подводил? Извините за неудобства! Больше не повторится! Можете отнести мое слово в банк, сэр! — Швырнул связку телефонов обратно в карман. — Слышали, Петер? Немедленно! Немедленно! Мистер Чуко уже беспокоится! Все! Все! — Замахал руками на открывшего было рот Петера, развернулся и понесся прямо на меня, одновременно тараторя в возникшую невесть откуда рацию. — Том, вы взяли еще льда? Льда достаточно? Вы уверены? Вы точно уверены? Смотрите у меня! Да-да-да! Срочно! Сейчас к вам подойдет Петер! Да! Как я и сказал! Все! — В самый последний момент коротышка, увидев на пути препятствие, ловко увернулся, намереваясь проскочить мимо, но я изловил его за жилет.

— Что такое? Что? Что? Зачем? Почему тут? — заверещал схваченный. — Немедленно отпустите! Вы кто? Кто?

— Сержант Дэдлиб, полиция, — махнул я у него перед носом значком, из рук однако коротышку не выпуская. — Вы будете мистер Каффс, мистер Тревор Каффс, хозяин «Щупалец»?

— Да! Да! Это я! Я! — коротышка выдирался довольно энергично. — Руки! Уберите руки! Из-за вашей чертовой полиции…

— Стоп! — перебил я. — Мистер Каффс, не будем суетиться. Мне надо задать вам пару вопросов.

— Потом! Все потом! До свидания! — категорически отмел вопросы Каффс, суча ногами в нетерпении. — У меня рыба! Понимаете вы? Ры-ба! Ваши люди и так парализовали работу западного склада!

— Если вы не уделите мне пару минут, я не сходя с места парализую не только весь ваш склад, но и вас лично, — убедительно пообещал я. Коротышка заткнулся и посмотрел на меня оценивающе. — Вы что, не понимаете, кто к вам пришел? Или дать вам в лоб для прояснения сознания?

— Полицейский произвол? — не очень уверенно предположил владелец складов и снова воодушевился. — Я всегда, всегда знал, что это рано или поздно случится! Сначала ваши люди опечатывают склад! Потом мы срываем строки поставок! Убытки! Сплошные убытки! Теперь вы путаетесь под ногами! Завтра! Завтра! Приходите завтра!

Не выпуская Каффса, я достал мобильник.

— Сержант Майлс? Дэдлиб. Открылись новые обстоятельства по делу в «Щупальцах». Придется немедленно закрыть предприятие, все опечатать и тщательно осмотреть. Думаю, недели вам хватит, сержант?

— О нет! Нет! — взмолился коротышка, размахивая рацией. — Вы меня разорите! Разорите!

— Минуту, — я отодвинул телефон, сообщавший мне точное время, подальше от уха и говорливого Каффса. — Так вы будете сотрудничать?

— Да-да-да! — так быстро закивал коротышка, что мне на мгновение показалось, что он продолбит подбородком дырку в собственной груди. — Буду! Буду! Я деловой человек. Не надо опечатывать! Пройдемте в контору! В контору!

— Вот видите, — улыбнулся я. — давайте будем друзьями. Друзья ведь не бьют друг друга без крайней необходимости, а?

В кармане коротышки зазвонили сразу два телефона…

Естественно я занял у Тревора Каффса гораздо больше времени, чем пара минут. Пара минут — это такая фигура речи, могущая при необходимости растянуться на месяцы. Владелец «Щупалец», крупнейшего в городе предприятия, имевшего дело с мо­репродуктами и поставлявшего их в добрую половину тумпстаунских ресторанов, закусочных, харчевен и кабаков, сидел как на иголках: в первую голову его заботил тот досадный сбой в работе, который образовался в результате прибытия на тройное убийство нашей доблестной полиции. Обстановка дополнительно накалялась постоянно звонившими телефонами: тремя мобильными и еще двумя на столе — и тогда мы прерывали нашу беседу, чтобы Каффс мог успокоить клиентов и дать ценные указания сотрудникам. Собственно, беседой то, что мы пытались делать, назвать пока было трудно, и на десятой минуте я всерьез задумался над тем, чтобы отобрать у Тревора его телефоны и выкинуть в окно рацию, но рыбный король, видимо, что-то такое почувствовал и, злобливо на меня поглядывая, призвал на помощь человека по имени Генри, с явным сожалением в голосе повелев тому заменить его на боевом посту. «Ну пожалуйста, Генри, ну миленький!»

Вмешательство незримого Генри принесло ощутимые плоды: мне удалось единолично завладеть вниманием Каффса и спокойно задать все те вопросы, ответы на которые меня интересовали. Впрочем, пользы от Тревора вышло мало.

Нельзя сказать, что он не знал, что делается на складах «Щупалец». Но о происхождении и судьбе пропавших ящиков Каффсу ведомо не было; он даже слазал в компьютер и проверил движение товара — данный процесс занял время, но показал, что в делах предприятия царит полный и строгий порядок: где, чего, почем, сколько, кому и когда отгружено.

Ящики в накладных не значились, и это не особенно меня удивило. Чего-то в таком роде я и ожидал. Более того — на месте пропажи, по сведениям Каффса, вообще ничего ящикообразного не должно быть: через день там собирались начать монтаж новой холодильной установки, а пока использовали простаивающую площадь для складирования мешков с сушеными щупальцами кальмаров.

Убитых — я показал фотографии — Тревор также никогда в жизни не видел; впрочем, лица их были невыразительные, усредненные: столкнешься нос к носу и не узнаешь. Бывают такие люди. Ничего удивительного. Однако коротышка тут же поднял личные дела своих сотрудников, и, торжествующе улыбаясь, сунул фотографии в сканер — запустил программку идентификации и дождался нулевого результата. Вот видите? Нет таких среди моих сотрудников. Нету!

Ладно, терпеливо кивнул я и спросил про сторожа.

Каффс постучал по клавиатуре и принтер выплюнул листок с фотографией и разными прочими важными сведениями: Сьюки Додж, пятидесяти шести лет, на предприятии трудится в должности сторожа западного склада уже четыре года, без вредных привычек, то есть не пьяница, проживает там-то. Хорошее имя — Сьюки. Звучное.

— Мистер Каффс, — наконец сказал я, отрывая окостеневший зад от стула. — Надеюсь, вы понимаете, что если утаили от меня что-то существенное, то рано или поздно я вернусь и у вас будет масса неприятностей. Безусловно такой же результат ждет вас и в том случае, если вы что-то неожиданно для себя и окружающих вспомните или некая чайка ласково нащебечет вам в ушко новые сведения по этому делу, а вы своевременно не передадите такие сведения мне.

— Что вы! Что вы, сэр! — как вентилятор замахал руками Тревор. — Если что, то я всенепременно…

— И своевременно.

— Да-да-да! Я законопослушный гражданин и деловой человек! Можете отнести мои слова в банк! Как только…

— Деловые люди — основа и опора нашей могучей экономики. В связи с чем быстренько и не вдаваясь в подробности скажите мне, как пройти к западному складу? — в очередной раз перебил я рыбного короля.

Помещение западного склада — большущий ангар — оказалось самым дальним от ворот. Задняя стена сооружения примыкала к бетонному ограждению с колючей проволокой по верху, а за ограждением расстилалась степь, куда хотелось выйти, лечь на спину и долго-долго смотреть в бездонное синее небо.

Перед входом в склад торчал полицейский — задумчиво курил сигарету, положив руки на свисающий с шеи «хекклер-кох». При виде меня страж порядка подобрался.

— Где? — кратко поинтересовался я и был препровожден внутрь.

В дальнем углу огромного помещения, в котором рядами были сложены стопы — почти до потолка — ароматных, промаркированных фирменным клеймом «Щупалец» мешков, я, преодолевая острый запах морепродуктов, обнаружил место преступления — три очерченных на полу мелом силуэта и моего любимого Баллини: он как раз, выставив могучий зад, нагнулся к стенке — выпрямился, разглядывая что-то на ладони, довольно крякнул, пошуршал бумажкой и потянул находку в пухлый рот.

— Баллини! — окликнул я.

Полицейский ойкнул, судорожно дернулся, сглотнул и обернулся.

— Что это у вас? — строго поинтересовался я, приближаясь.

— Конфетка… — сконфуженно пробормотало это крупное дитя, протягивая мне одинокий фантик.

6

— Сэр! Сэр! — Сержант Майлс был взволнован. — Он убит, сэр!

На складе сторожа не оказалось, но поиски его увенчались успехом довольно быстро: высланный к Сьюки на квартиру наряд полиции нашел мистера Доджа мертвым, и завершив разглядывание склада «Щупалец», но ничего оригинального так и не обнаружив, я стремительно помчался по адресу.

Жил Сьюки неважно — в самой занюханной трехкомнатной квартирке самого поганого пятиэтажного дома Кроккета, весьма запущенного района с замысловато изгибавшимися улочками, тусклыми фонарями и заплеванными мостовыми. Здесь селились всякие малоимущие личности, болтавшиеся в двух сантиметрах от края неминуемого падения на самое дно, коим не хватало денег и полноты жизненных устремлений, дабы снять приличное жилье в хорошем районе. То бишь в Кроккете оседали разнообразные асоциальные элементы и откровенные бандиты.

В Кроккете мне не нравилось: слишком часто мелькали отмеченные мультикультурными стремлениями лица афротумпстаунцев или, говоря проще, негров — район считался их черной вотчиной, и это постоянно чувствовалось. Едва я припарковал машину на более или менее приличном пятачке в двух домах от последней обители Сьюки, как тут же вступил в контакт с тремя аборигенами. Здоровущими мускулистыми амбалами, сопровождавшими вертлявого черного паренька в кожаной куртке на голое тело и при потрясающей позолоченной звезде с диким количеством лучей. Звезда крепилась на толстенной цепи, являлась предметом гордости обладателя и, должно быть, весила весьма прилично, так что каждое свое утро, паренек, по всей вероятности, начинал с гимнастики тощей жилистой шеи, иначе ему вряд ли удавалось бы сохранять уверенное равновесие с таким количеством металла, свисающего на хилую грудь, и уж тем более — прогуливаться той вызывающе разболтанной, вихляющей походкой, которой он, стоило мне покинуть «форд», двинулся к машине.

— Эй, масса, — издали окликнул меня парнишка, для убедительности засунув по локоть руки в карманы красных, разрисованных цветочками широких портков. — Ты пропустил свой поворот. И теперь ты попал, масса. Давай денег.

— Зачем? — удивленно поднял я брови. — Посмотри на себя: зачем тебе деньги? Ты и деньги — вещи совершенно несовместимые. Вы существуете в разных реальностях.

Не дойдя до меня шага, наверное, три, парнишка остановился и принялся легкомысленно скалить зубы, обдумывая мой ответ. Просто так стоять он тоже не мог: все время дергался, будто кто-то постоянно кусал его за задницу. Тем временем сопутствующие звездоносцу амбалы, возбужденно сопя, обступили меня с боков.

— Масса, — как следует пошевелив мозгами и, наверное, придя к выводу, что я выпендриваюсь исключительно от страха, продолжил наслаждаться ситуацией парнишка. — Ты не понял. Тут все наше. И вдруг приезжает большой белый брат на красивой тачке! — Амбал справа поддал «форд» ногой, отчего машина вздрогнула. — По дороге ездил? Ездил. Тачку парканул? Парканул. А кто тебе все это разрешил? Ты не дома. Давай плати, масса!

— А то в ухо, — неожиданно тонким голосом пообещал амбал слева.

— Точно! — тут же развил его мысль тощий афротумпстаунец, бывший в компании самым языкастым. — Иначе мы сделаем тебе коррекцию формы ушей, преждевременную эпиляцию и выправление прикуса, масса. Ты памперсы-то поддел? — На досуге паренек определенно посматривал телевизор.

Амбалы разразились гоготом.

А вот это уже забавно: из-за ближайшего угла, в тылу окруживших меня местных хозяев жизни, появилась мисс Лизетта Энмайстер собственной персоной — все в том же джинсовом костюмчике и в узких черных очках. Только этой дамочки и не хватало! Я же говорил: следит, следит она за мной. Влюбилась, не иначе.

— Парни, — вздохнул я, косясь на даму сержанта. — Вы посягаете на мою неприкосновенность, собственность и главное — на прайваси! А прайваси — это мое все. И вообще, хорош дышать на меня, ты, смрадное чучело! Ешь «тик-так»! — С этими словами я въехал черному парнишке ногой в пах и резко присел: над головой просвистели могучие кулаки его приятелей. Это совершенно не помешало мне выдернуть из кобуры «мазафаку» и ее тяжеленной рукоятью мгновенно настучать им по ногам так, что один свалился с криками, а другой — с криками же запрыгал. А вот с третьим разобраться я никак не успевал — по идее, он уже должен был или как следует мне врезать (что фатально), или как минимум ухватить ручищами, дабы в забаве могли принять деятельное участие и прочие члены трудового коллектива.

Отчего-то ничего подобного не произошло, и подняв глаза, я обнаружил рядом с третьим амбалом мисс Энмайстер: дамочка сосредоточенно и со знанием дела обрабатывала морду налетчика ногами. Тот лишь похрюкивал, не успевая уворачиваться.

Ладно! Я отпрыгнул и, имея сзади достаточный оперативный простор, развернулся к приходящим в себя моим новым черным друзьям. Показал им «мазафаку». Агрессоры замерли.

— Парни, — укоризненно начал я. За спиной глухо рухнуло наземь тело: мисс Энмайстер завершила воспитательный процесс и деловито щелкнула наручниками. — Как безответственно вы себя ведете! Словно дети малые. А если бы я вас застрелил, а?

Афротумпстаунцы молчали — видимо, ничего подобного они вообразить не могли. Не верилось им, что белый брат вот так возьмет — и застрелит.

— А ну-ка, ложитесь мордами вниз и руки за спину! — сделал я знак пистолетом. — Живенько.

— Масса, — подобострастно подал голос парнишка со звездой. — Не надо, масса… Мы больше не будем…

— Конечно, не будете! — согласился я. — Вы просто проведете остаток года в камерах, потому что мы из полиции.

Узнав об этом, парнишка испустил облегченный вздох — понял, что сегодня его, кажется, на месте не шлепнут — и улегся, как было сказано. Посмотрев на предводителя, двое других неохотно последовали его примеру: видимо, с гораздо большим удовольствием они бы подрались еще. Третьего же их товарища просить о чем-либо уже не было необходимости.

— Надоел ты мне, Абдул! — Вступившая в дело мисс Энмайстер, проворно сковала парнишке руки. — Теперь — сядешь.

— Сяду, мэм, сяду! — счастливым голосом отвечал в брусчатку Абдул. — Мне давно пора сесть, давно! Тюряга по мне плачет.

Какой самокритичный юноша! И все из-за «мазафаки». Срочно куплю вторую такую же.

— Вижу, расследование продвигается, — констатировала мисс Энмайстер, когда я, пыхтя, оттащил основательно скованных (пришлось заглянуть в бардачок за дополнительными наручниками) любителей легких денег к стеночке и сложил их там в штабель. — Хотите навестить Сьюки?

— Ага, — кивнул я, бегло оглядывая ближайшие окна в поисках торчащего в нашу сторону ствола. — Хочу. Все, что от него осталось. Вы в курсе, что Сьюки кокнули, мэм?

Настала ее очередь кивнуть.

— Майлс! — связался я с сержантом. — Пришлите мне человека с автоматом: тут кой-кого посторожить надо. И вызовите фургон для транспортировки задержанных. Я здесь, рядом.

Из дальнего дома выскочил полицейский, огляделся, увидел нас и, гремя оружейной сбруей, галопом приблизился.

— Если что — стреляйте! — распорядился я и в компании мисс Лизетты Энмайстер двинулся к месту преступления.

Квартира Доджа кратко характеризовалась одним словом: берлога. Покойный Сьюки жил здесь вовсю — проводил свободное время, для чего у него имелся телевизор, спал среди вороха цветастых тонких одеял на лишенном кроватного остова матрасе, ел и пил, и свидетельства последнего обильно украшали самые неожиданные места жилища.

Оттолкнув носком сапога с дороги надкусанный засохший гамбургер, я проник в короткий коридор, из которого попал в небольшую комнату — здесь у покосившегося от времени и небрежения платяного шкафа, перед распахнутыми створками, среди разнообразного, вытряхнутого с полок барахла стоял сержант Майлс и задумчиво разглядывал тугую пачку стодолларовых бумажек.

— А хозяин где? — спугнул я сержанта.

— А, это, в сортире! — отвечал он, протягивая мне пачку. — Вот. В шерстяном носке лежало.

— Приобщите, — велел я и отправился искать сортир.

Это оказалось нетрудно: дверь была как сито изрешечена пулями, а за дверью на унитазе в расслабленной позе сидел со спущенными штанами, вывалив от удивления язык, и сам Додж. Клетчатая рубашка его основательно пропиталась кровью — в Сьюки всадили целый магазин, не меньше. И — контрольный выстрел в лоб. Как третий глаз.

Смерть в сортире — что может быть банальнее?

Вдоволь насмотревшись, я вернулся в комнату и застал там мисс Энмайстер: она склонилась над заваленным газетами столом, во что-то пристально всматриваясь, потом раздраженно хлопнула по газетам ладошкой и стремительно двинулась к выходу, но натолкнулась на меня.

Я посторонился.

— Продолжайте, — бросила дамочка, исчезая на лестнице.

Я сделал шаг к столу и взглянул на верхнюю газету — она была сложена так, что в глаза бросалось жирно набранное объявление: «Спешите! Только у нас и только на этой неделе вы можете приобрести настоящие пистолеты-пулеметы «узи» по цене семьдесят пять долларов за штуку. Спешите!». И адрес. Где-то в Ист-энде. Рядом валялась конфетка, брат-близнец той, что сожрал жадный Баллини.

— Эй, мэм! — вылетел я на темную, изукрашенную настенным творчеством масс лестницу следом за сотрудницей отдела по контролю за информацией. Она успела преодолеть уже два пролета (покойник Сьюки жил на последнем этаже), но тем не менее остановилась и вопросительно задрала голову. — Вы ничего не хотите мне объяснить дополнительно?

— Всему свое время, — отрезала мисс Энмайстер и застучала каблуками по ступеням.

7

— Не знаю, как вам, сэр, а мне кажется, что мы имеем дело с хорошо организованной группой, — заключил я, изложив основные факты. Дэвлин раздраженно пыхтел сигарой, разглядывая перетянутую резинкой пачку долларов, лежавшую перед ним столе. — Причем все достаточно просто: преступники платили Сьюки Доджу за то, что он держал оружие на складе «Щупалец», но потом что-то у них не заладилось. Видимо, вмешались конкуренты и их пришлось ухлопать, а заодно — и Сьюки. Чтобы не проболтался.

— А Каффс? — поднял от долларов глаза Баттлер.

— По-моему, он ни при чем. У него хорошо налаженный рыбный бизнес, дающий неплохой доход. Зачем Тревору всякая ерунда типа «узи»?

— Ну не скажите… — инспектор задумчиво попинал пачку пальцем. — Денег всегда мало. Правда, Каффса я знаю давно. Он не стал бы связываться.

— Вот еще что. — Я положил перед Дэвлином изъятую со стола Доджа газетку. — Видите, какое интересное объявление?

— Совсем обнаглели, — обронил Баттлер, ознакомившись с текстом. — «Узи» по семьдесят пять долларов за штуку. Виданное ли дело!

— У каждой вещи есть своя себестоимость, — согласился я. — Когда ее продают ниже себестоимости, это наводит на мысли. С вещью явно что-то не так.

— Те самые? — взглянул на меня инспектор. — Со склада?

— Кто знает, сэр, кто знает! Лучше скажите мне, оружие поперли в товарном количестве? А то мисс Энмайстер неохотно со мной сотрудничает, — наябедничал я.

— Сто пятьдесят единиц.

— И что там было?

— Смотрите сами. — Баттлер шлепнул на стол список. — «Узи», «калашниковы», пистолеты разные…

Я проглядел бумагу: ничего выдающегося, в основном — всякое старье и барахло. После изъятия и водворения на склад у оружия имели обыкновение стачивать бойки, делать в разных местах вредные для боевых качеств дырки и вообще всячески приводить пушки в негодность. До определенной степени это объясняло происхождение новых деталей в найденном в «Щупальцах» «узи».

Дэвлин тем временем взял в руки газету.

— «Гудок из подполья». Ваши знакомые.

Я кивнул.

— Уже был. У них там круглосуточно, так что я не стал откладывать.

— И?.. Газетный дом не сгорел?

— Ну что вы, сэр! Пять выбитых зубов и — адресок в моих руках!

Насчет зубов я преувеличил конечно: не более двух, хотя сосчитать я, если честно, не потрудился. Мне пытался противостоять какой-то новый сотрудник «Гудка» — вероятно, его взяли на место покойного весельчака Эммета Гэндона; парень вообразил, что может утаить от полиции необходимую той информацию. Новичок очень активно отстаивал свои права, вот и пришлось врезать ему, а потом приложить мордой о косяк. После чего парнишка сделался удивительно сговорчивым, слазал в компьютер и распечатал адрес подателя объявления. Никаких надежд на адрес я не возлагал — указать можно вообще президентский дворец, кому какое дело! формальность, адрес никогда не проверяют! — о чем и поведал Баттлеру.

— Ну, — на полсантиметра опустил голову инспектор: согласился. — Тем не менее утром туда съездите. А я сам навещу этих, — он шевельнул пальцем в сторону объявления. — Это все.

Я заглянул в свой кабинет: упрятал доллары и газетку в сейф, а потом, подумав, достал из его потаенного уголка предусмотрительно закатанные в пластик листочки — тот самый каталог архива Гэндона, о существовании которого не знал, я надеюсь, никто кроме меня. Случалось, что я хотел предъявить каталог инспектору, однако какое-то смутное чувство удержало меня от этого шага. Не могу сказать, что я не доверял Баттлеру — нет, совершенно нет! Просто интуиция подсказывала: раз все считают архив сгоревшим, а его электронную часть — упокоившейся в отделе по контролю за информацией, то пусть так пока и будет. Ни к чему раньше времени обнаруживать неучтенные знания.

Я был даже рад, что не поддался в свое время минутному порыву и не уничтожил каталог — была ведь мысль сжечь его! Ан нет: эти бумажки уже пару раз существенно помогали мне в расследованиях, наводили на правильные мысли и двигали в нужном направлении. Вот и сейчас — заперев дверь и вооружившись бутылкой пива, я зажег настольную лампу и обратился к источнику информации.

Палец прополз по колонке имен и названий и — наткнулся на «Конфетку». Рядом: вопросительный знак и пара цифр через косую линию: судя по другим записям, о «Конфетке» Гэндон практически ничего не знал — мало отсылок на архивные папки. Нечто подобное я и искал — вынул из кармана фантик и, разгладив его, прочитал: «Леди Джейн». Название. Ниже, мелким шрифтом: «Карамель. Сделано в Тумпстауне».

В другом кармане я нашарил целую конфету — то же самое. «Леди Джейн». Карамель. Баллини до сих пор жив, — значит, не отравленная.

И в списке Гэндона — «Конфетка».

Что такое «Конфетка»?

Компьютер на запрос ответа не дал: ни предприятия, ни кабака с таким названием в Тумпстауне не было. На фамилию тоже не тянуло. Хотя… Если есть Люлю Шоколадка, то отчего бы и не быть какому-нибудь Майку Конфетке? Среди зарегистрированных граждан Конфетка не числился, но и Шоколадки тоже не было. Заинтересовавшись проблемой, я запустил расширенный поиск и с удивлением узнал, что Люлю Шоколадка — он же Людвиг Шаттон — на самом деле не кто иной, как младший князь Тамура. К подробному файлу доступ закрыт. Не фига себе консультант у меня был! Предупреждать надо.

А если бы г. шериф меня предупредил, я что, стал бы Люлю «вашим высочеством» звать или как там с князьями обходиться положено? Вот уж вряд ли. Кстати, а Тальберг, часом, не переодетый граф? Нет, по поводу Юллиуса компьютер сюрпризов не преподнес, хотя и для его личного файла уровня моего допуска катастрофически не хватило.

Завернув карамель в дополнительный фантик, я выключил ноутбук, запер сейф и кабинет и направился к лестнице. Пора было навестить дом, милый дом и предаться безоблачному сну в мягкой постели под освежающий шелест кондиционера. Надеюсь, Сара Поппер не сидит сегодня на моих ступенях.

У входа в управление, на скамеечке под ярким фонарем непринужденно расположилась мисс Энмайстер: нога на ногу, очки зацеплены дужкой за ворот футболки, в руке дымится сигаретка.

— Добрый вечер, мэм, — я остановился в паре шагов перед ней. — Никогда не спите, а?

— Сплю регулярно и много, — отвела от глаз светлую челку дамочка. — Это полезно для цвета лица.

— Да? — я выразительно посмотрел на часы. — Дело, между прочим, к полуночи.

— Можете считать это угрызениями совести, которые не дают мне отойти ко сну, — разрешила мисс Энмайстер.

— А! Вы по поводу «неохотно сотрудничает»? — догадался я. — Знаете, мэм, что блаженство — в неведении? Подслушивать вообще нехорошо. С другой стороны, теперь мне не надо делать вам очередной доклад, не так ли?

— Работа такая, — пожала плечами мисс сержант.

— А скажите, — я присел рядом. — У вас везде микрофоны установлены или вы используете спутник?

— Когда как. — Дамочка явно была настроена благодушно. — Зависит от обстоятельств.

— Ну что, мэм… — Я тоже закурил. — Не буду приставать к вам с разными глупыми предложениями о настоящем сотрудничестве, просить у вас всяких полезных сведений и вразумляющих объяснений — вижу, у вас и правда работа такая. Покажу только эту штучку. — Поддавшись внезапному порыву, протянул ей на ладони одетую в два фантика карамельку «Леди Джейн». — Любите сладкое?

Мисс Энмайстер глубоко вздохнула.

— «Конфетка», — неожиданно выдала она. — Неясное пока мафиозное образование, по нашей информации базирующееся в Кроккете. Ни состава, ни босса мы не знаем.

— Надо же! — всплеснул я руками. — Вы пошли мне навстречу! Неужели настало то самое время?

Дамочка сверкнула глазами из-под челки.

— Ладно-ладно, не буду… И что, оружие они поперли?

— А вы как думаете?

— Хм… — я потушил сигарету. — Может, по кружке пива на сон грядущий, а?

От пива мисс Энмайстер не отказалась.

В полицейском баре «Шериф Гопкинс» она сообщила только самое необходимое: отдел по контролю в ее лице считает, что во всем виновата неведомая «Конфетка», у которой есть свой человек (или даже люди) на полицейском складе; сама «Конфетка» — образование новое, но явно обладает хорошо оборудованным, неясно где расположенным цехом по производству необходимых деталей оружия; кто-то — мисс Энмайстер считает, что, например, Мужичила Пирсон, а может, и некто более могущественный, — очень недоволен деятельностью «Конфетки» и потому предпринял усилия для того, чтобы подставить ее полиции, удалив тем самым с арены лишних игроков.

— Тогда просматривается единственное разумное объяснение, почему эти деятели спрятали оружие не в самом Кроккете, а на складе «Щупалец», — сказал я, как следует отхлебнув «Гиннесса». — Тот же Мужичила плотно вышел на след конкурентов и оставить пушки в Кроккете они просто не могли. Но Мужичила достал их и у Каффса. Хотя это не его территория.

— Возможно, — согласилась моя собеседница, водя пальчиком по запотевшей кружке. — Кроккет держит Алайя Син, но в последнее время его теснят оттуда. Тот же Мужичила. А про «Конфетку» вообще ничего толком неизвестно. Сплошные предположения.

— И что, ваш доблестный отдел не может найти их людей на собственном складе? — стараясь поглубже укрыть скепсис, поинтересовался я. — Вы же информацией заведуете.

— Заведуем, — мягко улыбнулась мисс Энмайстер и я невольно ею залюбовался: в сравнении с кукольно красивой Сарой Поппер, Лизетта обладала внешностью скорее заурядной, однако же была в ней некая изюминка, каковая и делает женщину женщиной. Вот улыбка, например. Вроде бы, ничего особенного, но уголки губ так забавно приподнимаются, и возникают такие симпатичные ямочки на щеках, что просто загляденье. — И уже работаем в этом направлении.

Сказала — и опять замолкла.

Одно хорошо: мы, кажется, нашли общий язык, дамочка мне снова стала симпатична, да и я, похоже, не вызываю у нее особого отвращения. Однако…

Толком из нее я так ничего и не вытянул, разве что: как выяснилось, хищение конфискованного оружия было далеко не первым. По всему выходило — или мисс Энмайстер сказала все, что знала и о чем догадывалась, или у нее были веские основания не делиться со мной всей полезной информацией. Только главное — и никаких подробностей.

— Кстати… — заметила она под конец, задумчиво катая по столу злополучную «Леди Джейн», — вы мне только что здорово помогли, сержант…

— Сэм, — вставил я. — Друзья обычно называют меня Сэм.

— Да, хорошо, Сэм, — тряхнула челкой мисс Энмайстер, но ответного предложения называть ее, скажем, Лиззи, не последовало. Удивительно! — Вы наблюдательный и эта карамелька… — Девушка молниеносно, как кнутом щелкнула пальцами. — Она может нам здорово помочь.

Я молча ждал продолжения.

Напрасно — мисс Энмайстер поднялась из-за стола.

— Звякните мне завтра утречком, ладно?

— Угу, — не настаивая на продолжении банкета, кивнул я и махнул официанту, чтобы принес счет.

Дома меня ждал конверт — из плотной желтой бумаги; он вызывающе торчал в двери. Тонкий — на бомбу не похоже, хотя от дона Панакози, не оставлявшего меня своими заботами, всего можно было ожидать. Но я не стал звать саперов (вот еще!), лишь огляделся — но никого вроде притаившейся в кустах секс-бомбы Поппер или полутора десятков злобных типов с автоматами наперевес, не заметил — и потому смело выдернул конверт из щели.

Ничего не случилось: конверт никак себя не проявил и я пока остался в числе живущих. Это не могло не радовать, однако рано было почивать на лаврах. Осторожно, двумя пальцами за уголочек, я отнес подозрительный конверт в гараж, где положил его на бетонный пол и задумался.

В конверт могли подсыпать какую-нибудь гадость вроде бацилл сибирской язвы. Могли накачать под диким давлением серной кислоты, которая хлынула бы в разные стороны при попытке вскрыть. В конце концов — могли засунуть специальную взрывчатку, с целью оторвать руки по локоть.

Ладно. Справимся.

Я сходил в дом и принес штатный набор инструментов.

Обследовал конверт в сильное увеличительное стекло. Просветил ультразвуком. Посмотрел на него через инфракрасные очки. Одев противогаз, осторожно проколол тонким длинным шилом в нескольких произвольно выбранных местах.

Ничего.

Тогда я скальпелем взрезал конверт по краю и, подхватив пинцетом, слегка потряс. На пол выскользнул сложенный пополам белый листок. Развернув бумагу, я увидел грубо набросанный план северной части Кроккета — один из домов был помечен жирным красным крестом. И — никаких пояснительных надписей. Только вычерченный от руки и без применения линейки план и помеченный на плане дом. Здесь. Вот. Тут. А что — тут? Пусть-ка у Дэвлина голова болит.

— Сэр, — прямо из гаража я набрал номер Баттлера. — Вы в своем кабинете? Прекрасно. Никуда не уходите, я сейчас факсирую вам одну любопытную бумажку. 

8

Диспозиция поменялась на ходу: хотя Баттлер и отнесся к подброшенному плану с еще большим, чем я скепсисом, однако же немедля выслал к указанному дому разведку в лице двух пронырливых и незаметных топтунов — чтобы проверили на месте, что и как, не привлекая притом к себе лишнего внимания. Разобрались в обстановке и доложили.

И оказалось — не зря. Домик был непростой: хорошо охранялся — только на виду маячили три вооруженных афротумпстаунца и у входа — еще парочка белых с дробовиками. Датчики показали наличие внутри активной деятельности: там сновал народ, который, несмотря на ночь, вовсю трудился, а также работали некие механизмы (станки?). За время наблюдения из дома вышли пятеро и вошли четверо; подъехали две машины, одна грузовая: привезла ящики.

Все это Баттлер доложил мне скупыми короткими фразами, а под конец добавил, что план на завтра меняется: он едет брать загадочный дом в Кроккете, а на мне — адрес точки, где продают дешевые «узи» для народа, и адрес подателя объявления об этом сказочном мероприятии. «Хватать — всех!» — напутствовал меня инспектор. Мог бы и не говорить.

Несмотря на ранее утро, перед домом в Ист-энде волновалась пестрая и шумная толпа: бравые тумпстаунцы наперебой стремились приобрести «узи» по семьдесят пять за штучку.

Вот этого я никогда не понимал. Кончено, если вы всегда брезговали ходить по распродажам, то вам никак не понять радости челове­ка, купившего новенькую футболку за один доллар вместо двадцати. В такой торговле есть свой смысл. И нужно помнить, что, покупая на распродаже, вы несколько рискуете: футболку, возможно, придется выбросить уже в процессе первой стирки, а может и того раньше, но, с другой стороны, зачем вообще ее стирать, коли она столько стоит, эта футболка? Доллар какой-то. Тьфу. Поносил — и в помойку. Японцы вон вообще белые носки покупают пачками, поскольку они одноразовые. Но «узи»?! Оружие должно стоить столько, сколько оно стоит, или дороже. Если его продают дешевле — с оружием что-то не в порядке: или оно уже засвечено, то есть с его помощью отправили в лучший мир какое-то количество господ, достойных или не очень — что за дело? — но полиция-то постучится в вашу дверь. Либо в таком оружии что-нибудь не работает или работает не так, как следует по замыслу конструктора и нормального производителя. Может подвести в самый ответственный момент: перекосит патрон, деталь какая-нибудь отвалится, а то и вовсе вас угробит при первом же нажатии на курок. Пуля не туда вылетит. Не в ту сторону. И уж тогда за какие деньги вы это чудовище купили — ни для вас, ни для вашей безутешной вдовы и детей-сирот не будет иметь ровно никакого значения. Вывод: никогда не покупайте себе пистолет на распродаже. Тем более — пистолет-пулемет. Лучше все же быть живым идиотом, чем мертвым.

(Признаюсь, раз уж зашел такой разговор, что я и сам однажды стал жертвой дешевизны — купил сапоги за полцены. С вида — хорошие такие сапоги, очень удобные. Фирма, правда, была какая-то неведомая, но зато и деньги небольшие. И что вы думаете? Уже через неделю, когда я гнался за одним придурком, от правого сапога отлетел каблук. Придурка-то я догнал — босиком — но сапоги выбросил. И все — с тех пор я покупаю только продукцию клокардской фирмы «Ракер». Да, дорого. Но их обувь меня ни разу еще не подводила, а каблуки я не сумел отодрать даже пассатижами.)

Второе место после идиотов в Тумпстауне явно держат фаталисты. Иначе к чему эти люди в столь ранний час толпятся у явно подозрительного магазина? Неужели все они верят в жизнь после смерти? Ибо покупать убойное оружие за смешные деньги — все равно что со страшной скоростью и собственными к тому же руками приближать час знакомства с тонкими сущностями. Да полно, джентльмены, к чему такие сложности? Просто выйдите в хороший погожий денек на карниз двадцатого этажа «Шелд-билдинга» (если пустят) и шагните вниз. Делов-то! И бесплатно, и дух захватывает, и полные штаны, и новые горизонты мгновенно открываются — вместе с проломом в черепе. Кроме того, если вас заботит будущность семьи и родственников, можно заранее озаботиться рекламой и продажей билетов. Полет без страховки. Выполняется в первый и последний раз. Спешите. В первом ряду — дороже, в задних — дешевле. Желающим быть забрызганными мозгами — двойная цена. И все довольны: вы бесповоротно гикнулись, публика насладилась зрелищем, жена, хрустя долларами, двинулась по магазинам, а радостные дети вприпрыжку бегут за супер-пупер-гипер-мега-чупа-чупсами. Единственная тонкость — договориться с «Шэлдом», чей небоскреб, но они там деловые люди и за долю малую с удовольствием поучаствуют в действе.

— Сэм! — из толпы вынырнула Сара Поппер: в легчайшей, практически прозрачной блузочке и джинсах в облипку. — Сэм! Ты тоже здесь! Здорово! Скажешь пару слов для «Герольда»? — ткнула она в меня диктофоном. Следом за Сарой потянулись и другие журналюги; в лицо мне уставился глаз видеокамеры.

— Нет, Сарочка, не сейчас, и не проси, — отмахнулся я от особо назойливого типа с титаническим блокнотом и мягко отвел руку мисс Поппер. — Дамы и господа, мне совершенно нечего сказать! Разрешите!

И я стал проталкиваться к магазинчику с романтическим названием «Квик-ган». Преодолев сопротивление собравшихся и ответив бодрым возгласом «полиция!» на десятка два окриков «вас здесь не стояло!», я наконец оказался перед входом.

Магазинчик не работал. В витрине красовался плакат: «узи» со сложенным прикладом, россыпь снаряженных магазинов, горка патронов и громадная надпись «Дешево!!!»

Неодобрительно покачав головой, я дернул за дверную ручку.

Фигушки. Заперто.

— Откройте! Полиция! — Вглядываясь в темноту за стеклом настойчиво забарабанил я в дверь.

— Что здесь, Сэм? — раздался над ухом голос Сары и я почувствовал на шее ее горячее дыхание. — Что?

— Сарочка… — не оборачиваясь, я правой рукой поймал журналистку за талию и притиснул к себе. — У меня к тебе просьба. Исчезни отсюда, а? — Сара задышала протестующее. — Даю тебе слово, что первое интервью по этому делу будет твоим. Ты меня знаешь.

— Ну… хорошо, сладкий, — шепнула мисс Поппер и потерлась о меня бедром. — Как насчет сегодня вечером?

— Приходи, — вздохнул я. — Но не раньше десяти.

— Я захвачу шампанское, — прошелестела Поппер, мимолетно чмокнула меня в щеку и стала проталкиваться прочь.

Ее сменили взволнованные тумпстаунцы.

— Когда откроют? Что случилось? Какого черта? Вы кто такой? Почему без очереди? — сыпались негодующие вопросы. Горожане медленно закипали: в Тумпстауне не любят задержек в обслуживании. За пренебрежение клиентом тут запросто можно получить по рогам, и любой проходящий с удовольствием еще добавит.

— Господа! — возвысил я голос, оборачиваясь. — Господа, спокойно! Полиция. Я — сержант Дэдлиб и вы меня очень обяжете, если осадите назад. Сейчас во всем разберемся. Отойдите, пожалуйста, на пять шагов. А то пристрелю на фиг. — Положил руки на пояс так, что полы пиджака разошлись и всем стала хорошо видна «мазафака» на одном боку и «беретта» на другом. Потом вспомнил хозяина «Щупальцев», бодрого коротышку Каффса, и добавил уверенным тоном. — Можете отнести мое слово в банк, господа.

Речь возымела действие: толпа, породив, правда, одинокий выкрик «а ты кто такой?!», отступила и принялась обсасывать подробности моего заявления. Особое впечатление произвел отчего-то банк, где без разговоров принимают слова такого, как я. В конце концов сошлись на том, что, пожалуй, да — могу и пристрелить. Лезть перестали. Но расходиться пока никто не собирался: настойчиво ждали распродажи.

Я вернулся к двери и возобновил стук, но в «Квик-гане» будто вымерло все. Ну что же… Оставалось то, что оставалось: высадить локтем стекло, осторожно просунуть руку, нашарить замок и повернуть его пимпочку в нужную сторону. Дверь скрипнула.

— Открыли? — донесся сзади восторженный вопль.

— Стойте, где стоите, господа! — не оборачиваясь, отвечал я, выхватив «беретту». — Я стреляю вглухую, вслепую, во сне и никогда не промахиваюсь.

— Как вы сказали, вас зовут?

— Дэдлиб. Сэмивел Дэдлиб. Запомните мое гордое имя! — Я решительно распахнул дверь (зазвенело падающее стекло) и ввалился в магазин.

Там, разумеется, никого не оказалось. Живых, я имею в виду. Зато ожидали посетителей два трупа — один скучал на полу за прилавком: джентльмен с хорошо развитой мускулатурой, коротко стриженный, с очередью в груди. Другой — откинувшись на спинку шаткого стула и широко разинув рот, сидел в небольшом заднем помещении, наподобие конторы, совмещенной со складом. У этого очередь была в животе.

Магазинчик оказался крохотный и я, выставив перед собой «беретту», бегло осмотрел его за пять минут: ни оружия, ни бумаг — ничего существенного. Полупустое помещение с окнами в симпатичный дворик — такое впечатление, что торговцы дешевенькими «узи» здесь задерживаться не собирались. И все вынесли не далее как минувшей ночью — через окно во двор: на подоконнике остались отчетливые отпечатки ребристой подошвы. Характерный рисунок: армейская обувь. В такой половина полиции ходит, не говоря уж о доблестных вооруженных силах. «Колорадо».

— Майлс, — вызвал я сержанта, — берите фургон, экспертов, троих полисменов и дуйте в «Квик-ган». Здесь два трупа… Мисс Энмайстер, — добавил я сквозь гудки, когда Майлс дал отбой. — Вы слышали? Ничего интересного, можете не приезжать. Встретимся в управлении.

Снова нас опередили. Кто-то может по наивности сказать, будто вместо того, чтобы спать ночью, я должен был мчаться сюда, в этот магазин. Не-е-ет. Вот уж нет. Я так считаю: пусть плохие укокошат друг друга, а уж потом приду я и прихлопну оставшихся. Экономия сил — а заодно и боеприпасов. Разумный эгоизм.

Я наклонился над покойником за столом и заглянул ему в рот. Там лежала карамелька «Леди Джейн». В фантике.

Зазвонил телефон.

Древний, перемотанный прозрачным скотчем аппарат на столе, по левую руку от покойного.

— Да? — тонким голосом откликнулся я, через платок подняв трубку. — Слу-у-ушаю.

— Сэм, — было хорошо слышно, что мисс Энмайстер улыбается. — Перестрелка в Кроккете. Вы знаете, где. Подъедете? На адрес подававшего объявление можете смело плюнуть. На той улице нет такого дома.

— Слушаюсь, мэм! — рассмеялся я.

И не успел повесить трубку, как ожил мой собственный мобильник.

— Сэр… — Срывающийся голос Баллини. — Господин сержант, сэр… Инспектор…

— Что? Говорите толком! — крикнул я.

— Инспектор Баттлер… он погиб, сэр… — Слышно было, как Баллини глотает слезы.

9

Есть на свете вещи, собаки и люди, которые, кажется, всегда будут с тобой. Умом ты понимаешь, что все имеет привычку кончаться, вещи приходят в негодность, собаки дохнут, а люди мрут, однако сердце никак не может смириться с подобной грустной перспективой. Любимую пивную кружку, с которой было связано так много хороших воспоминаний, случайным движением локтя уронил со стола урод, навязавшийся в гости. Да, он получил в морду, да, у него теперь проблемы с перемещением в пространстве, да, он почти не может стоять — но толку-то? Кружка разлетелась на куски, и даже если склеить — все равно — пропала кружка. А казалось — ты будешь пить из нее вечно. Или вот скотч-терьер (или какая там у вас собака) — его насмерть переехал жирный жлоб в желтом седане, когда песик мирно, никого не задевая и даже не выражаясь вслух, переходил себе неторопливо дорогу в неположенном месте. Да, жлоб догорает в своем автомобильчике, а когда перестанет дымить, мы отвезем машину с телом на свалку и там сплющим вместе со жлобом до состояния куба со стороной в полметра. Но что с того? Пудель-то — ах, извините, скотч — уже приказал долго жить, он радостно лает в собачьем рае, потому как в миру состоял из одних только добродетелей. Не вернешь. А казалось — он всегда будет гадить на соседский газон.

Или вот инспектор Баттлер… Сколько я видел от него заботы, участия и вообще хорошего! Его ароматные сигары — они так вдохновляли меня на подвиги, его дружеские советы почти всегда становились решающим звеном в тех делах, которые инспектор в щедрости своей доверял мне вести. За короткое время Дэвлин, этот шкаф с пудовыми кулаками и изысканными манерами, стал для меня олицетворением буквы тумпстаунского закона. Мне повезло многому научиться у этого замечательного человека — а теперь все, что от него осталось, сидело в развороченном джипе напротив ничем не примечательного трехэтажного домика в Кроккете, на крыше которого притаились и весьма успешно постреливали в сторо­ну окружившей их полиции проворные снайперы. Уроды, понятное дело. Я про снайперов.

Из унылого Баллини мне удалось вытянуть следующие подробности.

Инспектор при поддержке десятка полицейских на рассвете скрытно прибыл в Кроккет, дав совершенно ясное указание: внезапно захватить дом и всех там похватать, по возможности живыми. «Он сказал, лучше, чтобы живых было штуки две», — шмыгая носом, уточнил Баллини. Полицейские безупречно выполнили первую фазу плана, то есть зашли со всех сторон и перекрыли возможные направления отхода подозреваемых, но дальше все пошло наперекосяк. В доме их ждали (теперь это очевидно) и как только джип инспектора, не издавая лишних звуков вроде завывания сирены, на большой скорости вывернул из-за угла — что и должно было послужить сигналом ко всеобщему наступлению — в него прицельно, как на учениях, влепили заряд из гранатомета, а потом, буквально через секунду, добавили еще одну порцию. Никто не выжил бы при подобных обстоятельствах, даже такой железный человек, как инспектор Баттлер. Наступление в виду преждевременной гибели полководца естественным образом захлебнулось. Попытки достать тело Дэвлина из руин джипа не увенчались успехом — с крыши открыли прицельную стрельбу, стоившую целостности руки одному из капралов: ему продырявили предплечье. И теперь наша доблестная полиция пребывала в растерянности, но тем не менее стойко выполняла приказ шефа: держала подозрительный дом в осаде — никого не впускала и никого не выпускала. Правда, обитатели дома пока и не думали прорываться — лишь посредством мегафона отпускали в адрес собравшихся полицейских всякие недостойные приличных преступников реплики. Словом, осажденные вели себя крайне вызывающе. Непорядочно. Тут Баллини и решил поставить меня в известность. Войску был нужен новый генерал.

— Замечательно… — пробормотал я, высовываясь из-за угла.

Тут же в двух сантиметрах от моей головы в кирпич стены впилась пуля, обдав лицо каменной крошкой: снайперы дело знали. Я поспешно спрятался. Но общее положение вещей обозреть успел: посреди улицы перед домом — дымящийся джип Баттлера, из окон второго этажа торчит пара стволов, кто-то явно засел и за запаркованными перед домом двумя подержанными «фордами».

Если бы Дэвлин был жив, я позвонил бы ему и сказал, что мне нужно больше людей. Однако инспектор уже не мог взять ответственность на себя.

— Ну как? — услышал я знакомый тихий голос. Шепнули буквально в затылок, и почудился будоражащий жаркий шепот Сары Поппер про «сегодня вечером», да только за спиной теперь стояла не начинающая журналистка, а мисс Энмайстер, сержант отдела по контролю за информацией.

— Как-как… Не так, чтобы очень, мисс Дизз Лиззи… — раздраженно отвечал я, чувствуя, как внутри меня закипает неудержимая лавина ярости. К черту церемонии: нельзя убивать полицейских. Нельзя! — Вот что, милая… — Я оторвался от стенки и сгреб девушку за ворот джинсовой куртки: довольно! — Пока вы там играли в свои информационные игры, тут, между прочим, какие-то смрадные гады угробили хорошего человека. Среди бела дня. Из поганого гранатомета. Вы что, не знали? Ничего не знали?! — Я тряс покорно висящую в моих руках мисс Энмайстер как пальму на предмет добыть спелых кокосов. — Вот только скажи мне что-нибудь про государственные интересы и прочую муть, ну скажи хоть полслова про то, что ты собиралась сообщить мне важные для расследования вещи буквально сегодня после двух!! Ты! Спутники у нее! Телефонные номера она знает наизусть! Зачем все это, зачем?! Зачем, если гибнут хорошие люди?!

Лицо мисс Энмайстер побледнело: ей не хватало воздуха, однако же девушка не протестовала и вырваться не пыталась. Хвала богам, я еще не так стар и сил достанет в руках и ногах, чтобы удавить и затоптать любую гадину, что ненароком встретится на моем жизненном пути — и можете прямо сейчас отнести эти слова в банк! И я удавлю любого голыми руками, затопчу безо всякого «алмазного пальца», если…

— Сэр… — на мое плечо легла увесистая рука. — Сэр… Сержант, сэр…

— Что такое?! — бешено обернулся я. — Не видите: мы беседуем! Какого черта?!

Подошедший с тыла Баллини под моим взглядом съежился — если такой как он здоровяк вообще умеет стать меньше, чем ему отпустила мать-природа, — он втянул пухлые щеки, поспешным движением отер покрасневшие глаза, но не отступил.

— Сэр… — Баллини рельефно сглотнул. — Надо что-то делать. Ведь они убили Дэвлина…

Как он был прав! Во всем прав — этот нескладный верзила, простой полицейский по фамилии Баллини. Чего ради я душу эту дамочку, эту блондинку с идиотской челкой во все лицо, когда рядом толпа негодяев нагло постреливает из хороших винтовок с прекрасной оптикой — безнаказанно выцеливает полицейских, в то время как их всех давно пора зарыть в асфальт по самое горло и пригласить наших друзей муравьев неторопливо выгрызть им глаза, а потом и головной мозг? И я выпустил мисс Энмайстер из рук — она кулем шлепнулась в груду мусора у стены.

Потом.

— Баллини… — развернулся я к здоровяку. — Как у нас с оцеплением? Мышь имеет шанс проскочить?

— Мышь — да, сэр! — честно отвечал тот, вновь шмыгнув носом и после того подобравшись. — Но кроме мыши — никто. Сэр.

— Вот и отлично, Баллини. Скажите людям: нам не нужны живые. Нам нужно много мертвых. Кучи мертвых. До пятого этажа кучи. Пусть поэтому стреляют во все, что движется. Местных эвакуировали?

— Так точно, сэр! — Баллини расцветал на глазах. — Мы оцепили весь квартал.

— Замечательно! Молодец. — Я не глядя подал руку мисс Энмайстер, дабы она поднялась на ноги, и тут же демонстративно отвернулся. — Нам нужна техника. Свяжите меня с шерифом, Баллини. Быстро!

— Сэм… — подала голос мисс сержант, но я энергичным жестом заткнул ее. Как же я тебя сейчас не люблю, Лизетта Энмайстер. Мэм. Только скажи что-нибудь, только вякни!.. Нельзя убивать полицейских.

— Шериф на связи! — Баллини протянул мне рацию.

— Сэр! Меня посетила плодотворная мысль стереть в порошок один домик в Кроккете, — взял я быка за свойственные ему рога, — так вот не будете ли вы так любезны сказать, куда позвонить, чтобы нам в помощь прислали пару танков с полным вооружением?

Закон и порядок.

— Мистер Дэдлиб, — голос г. шерифа звучал до неуместности безмятежно. — Вы можете подождать минут, скажем, пять? Я к вам подъеду.

— Не могу, сэр! — Мне было плевать на чины и звания. — Нам нужно несколько «леопардов» — прямо здесь и сейчас. К вашему просвещенному сведению: эти гады расстреляли из гранатомета инспектора Баттлера. Ждать я не буду.

— Это меняет дело, — Дройт обеспокоился: о гибели Дэвлина он явно не знал. — Я прошу вас все же по возможности обождать меня. Хочется лично отстрелить главному злодею жизненно важные органы. Главным образом — яйца.

— Ничего не могу обещать. Поторопитесь, сэр.

Дройт отключился, а я махнул Баллини: подойди.

— Сколько у нас групп?

— Шесть, сэр! По периметру.

— На крышах есть люди?

— Четверо, сэр! Но их снайперы хорошо укрыты, достать не можем.

— И не надо. Пусть наши постреливают, отвлекают. Чтобы те постоянно были в напряжении. Пошлите толкового человека на первый этаж этого, — я мотнул головой в сторону ближайшей стены, о которую собирался размазать мисс Энмайстер, — дома. Пусть не высовывается и постоянно докладывает мне обстановку. Машины у нас есть?

— Пять джипов здесь, сэр!

— Прекрасно. Посадите людей, которые хорошо стреляют, по вторым этажам окрестных зданий. Дайте им винтовки от Хекклера с приличной оптикой. Пусть определят местоположение противника и возьмут на прицел. Как только я дам сигнал, они должны быть готовы с одной пули ликвидировать свои объекты.

— Какой сигнал, сэр?

— О, вы его не пропустите, Баллини! Я очень громко заору. А сейчас пришлите ко мне водителей джипов и пусть кто-нибудь немедленно принесет мне холодного пива. Хоть какого. Все, действуйте! Ну!! — рявкнул я, вставляя в ухо динамик и пристраивая на шее микрофон. Слух тут же наполнился шумами и короткими репликами полицейских.

— Снайперкой владеете? — обратил я наконец внимание на стоявшую поодаль безмолвную мисс Энмайстер. — В пределах пятого класса хотя бы?

Та молча кивнула.

— Так ступайте в полицейский фургон и скажите, что сержант Дэдлиб доверил вам подержаться за китайский карабин пятьдесят шестого типа. И примкните штык…

— Звучит заманчиво, но у меня свое оружие, — как ни в чем не бывало улыбнулась дамочка. — Момент. — Умчалась.

Ну и черт с тобой.

Подоспевший полицейский вставил мне в протянутую руку пинтовую бутылку «хэйникена» и я вернулся к приготовлениям к битве. В конце концов, если нам не дают танков, мы все равно возьмем этот домик приступом и постругаем ломтями всех тех, кто там спрятался. Нельзя позволять стрелять в полицейских.

— Собираетесь штурмовать? — спросила вернувшаяся мисс Энмайстер. Ожидаемой винтовки при ней не было, зато в руках она держала толстый ноутбук. — Смотрите!

Некоторое время я созерцал на экране картинку — вид города с высоты полета очень высокогорного орла, затем мисс Энмайстер нажала на пару клавиш и изображение приблизилось. Тут я сообразил, что дамочка задействовала спутник, как раз пролетающий над Кроккетом: надо же! Значит, мы можем сотрудничать, когда захотим! Или — вернее — когда припрет и край настанет.

— Сейчас… — мисс Энмайстер продолжала жать на кнопки, и картинка на экране увеличивалась скачками, дома и улицы в поле обзора становились все крупнее, пока наконец не возникла прямоугольная крыша и на ней — четыре силуэта по углам. Впереди торчали длинные стволы: снайперы. Хорошая позиция, что и говорить. На крыше — всякие трубы, выступы, слуховые окна, вентиляция. Есть, где прятаться достаточно долгое время, а коли эти ребята обучены, то смогут положить кучу народа, пока мы к ним приблизимся. Вертолет тоже отпадает: ему не подлететь незамеченным, улицы слишком узкие, а если зависнуть над крышей — опять же станешь легкой мишенью. Похоже, самым правильным было бы разнести домик со всеми потрохами с дальней дистанции.

Картинка дернулась и ее сменила другая — спутник сместился. Все.

— Через пять с половиной минут будет следующий, — оповестила меня мисс Энмайстер.

Сзади послышались звуки: рокот моторов, хлопанье дверец.

— Кроккет… — высадившийся во главе толпы полицейских из подъехавшего табуна автомобилей г. шериф ностальгически провел рукой по ближайшей щербатой стенке и окинул проницательным взором окрестные неказистые дома. — Как много здесь обитает разных негодяев и подонков! — Достал из кармана трубку и принялся набивать ее табаком. — Добрый день, Дэдлиб. Сейчас подъедут танки. Что вы предпринимаете?

Я кратко ввел г. Дройта в курс происходящего и тезисно изложил свои планы, суть которых сводилась, разумеется, к штурму.

— Толково, толково, — кивнул г. шериф, осмотрев позиции. — Только как вы решили поступить с вот этими ребятами на крыше?

— Сам пойду! — я допил пиво и поставил бутылку к стеночке. — Вот здесь, — ткнул я пальцем в план местности, — перебегу до помойки, доберусь до пожарной лестницы, а там…

С соседней крыши прямо нам под ноги упала граната, и г. Дройт, ни на мгновение не задумываясь, отфутболил ее в ближайшую подворотню, где тут же приглушенно бухнуло. В воздух взвился мусор. С нашей стороны вякнул одиночный выстрел и следом за гранатой на брусчатку свалился мелкий негр в широких портках и с дыркой в башке.

— Безобразие, — брезгливо выпустил дым г. шериф. — Невозможно спокойно составить дельный план. Хулиганы.

— Господа! — позвала нас мисс Энмайстер. В голосе ее слышалось неподдельное удивление. — Скорее сюда! Это интересно.

Мы с шерифом приблизились и заглянули через ее плечо: на экране снова царила знакомая крыша, но только ситуация на ней менялась прямо на глазах. Откуда-то появились два новых игрока и сейчас стремительно добивали из коротких пукалок с глушителями последнего ошеломленного нежданным нападением снайпера.

— Ваши люди? — поинтересовался Дройт.

Я отрицательно мотнул головой.

10

— Кстати, Сэм, мы вычислили предателя на складе, — сказала мисс Энмайстер, выпуская ментоловый дым в открытое окно «форда». Машина ехала в направлении особняка Мужичилы Пирсона. — Изловили его на «Леди Джейн». Простенькая комбинация, но идею подали вы. Спасибо.

— Да что там… — После внезапной вспышки ярости я чувствовал себя неудобно: все же девушка, и в смерти инспектора Баттлера, проявившего безрассудный героизм, не виновата никак. — Вы меня извините за то безобразие. Не знаю, что на меня нашло, мисс Энмайстер.

— Пустяки! — отмахнулась девушка. Внимательно посмотрела на меня и чуть заметно подмигнула перед тем, как закрыть глаза полосками очков. — Друзья зовут меня Лиззи.

Издалека доносились глухие выстрелы: г. шериф, верный своим желаниям, продолжал методично отстреливать злодеям яйца. Похватали мы гадов, правда, не так уж и много — большинство застрелили во время приступа, ибо как только снайперы на крыше оказались выведенными из строя, я трубно провозгласил всеобщее наступление и на осажденный дом для начала обрушилась со всех сторон такая плотная стена огня, что восемьдесят процентов бандитов были перебиты в первые две ми­нуты. Потом мы ворвались в дом и, перепрыгивая через разномастые трупы, в считанные минуты овладели всеми этажами, подвалом, чердаком и крышей. В доме нашлись и ящики с оружием, и хорошо оборудованная мастерская со всякими полезными станками, приспособлениями и железяками; так мы захватили логово мафиозной группы, именующей себя «Конфетка». В подвале, среди разного барахла, нашелся хорошо замаскированный подземный ход, выходивший в соседний квартал — и это, понятное дело, навело на грустную мысль о том, что ликвидировали мы сегодня далеко не всех: скорее всего, самые главные деятели «Конфетки» через данный ход утекли и теперь бегают где-то в городе. А потом полицейский патруль доложил о перестрелке у особняка Мужичилы, и я, оставив г. шерифа беседовать с захваченными негодяями и подонками, в сопровождении мисс Энмайстер не медля выехал туда.

— Смешно, но мы едем спасать Пирсона, — хмыкнул я. — Может, пусть его тоже прибьют? А то у него мопсы. И манеры неважные.

— Как хотите, Сэм, — пожала плечами Лиззи. — Но на вашем месте я бы все же Мужичилу спасла. Свято место пусто не бывает, а с Пирсоном мы уже свыклись.

— Я склоняюсь к тому же. Вдруг его преемник заведет себе толпу игуан или морских свинок!.. Между прочим, если сейчас на Мужичилу напали остатки «Конфетки», значит, предположение о том, что именно Пирсон ее подставил, — верное, а?

— Вряд ли, — тряхнула челкой мисс Энмайстер. — Я думаю, что Мужичила вообще не при чем. И территория не его, и методы не похожи. Хотя оружием он балуется конечно…

— Что до методов, то тут вы правы, Лиззи, — кивнул я. — Пирсон бы тупо наехал и всех постарался элементарно перестрелять. Повзрывал бы в машинах и все такое. Но может — он стал тоньше? Гибкость развил? Может, на него животный мир неимоверно повлиял. Так тоже бывает.

— Бывает. Но здесь чувствуется матерая рука гораздо большего, чем у Мужичилы, размаха, Сэм. — Мисс Энмайстер отправила окурок за окно. — Такие, знаете ли, могущественные щелчки по носу: прекрати, а то пожалеешь. И эти фокусы с конфетами… Как-то очень артистично для Чарли.

— А кто у нас монстр вооружений? — Я вырулил на Кони-авеню.

— «Шелд» конечно. Моркан, — пожав плечами, отвечала Лиззи.

Не снижая скорости, «форд» подлетел к особняку Мужичилы — фонтан разбит, взрывом с корнем вырвана пальма, фасад в выбоинах от пуль — сбив по пути какого-то придурка с «М-16» (придурок, петляя и пригибаясь, перебегал дорогу), проскочил мимо запертых ворот, опрокинул пару мусорных баков и тут я ударил по тормозам, разворачивая машину поперек улицы. Только покрышки завизжали.

Капот сразу же прошила очередь: на противоположной особняку стороне улицы, в укромных местах засело человек пять — они вели по дому плотный огонь, а оттуда огрызались три-четыре ствола и глухо гавкал доберман.

Мы с мисс Энмайстер поспешно выкатились из «форда» и присели за машиной.

— Полиция! Сержант Дэдлиб! — заорал я, снимая с предохранителя штатный «хекклер-кох». Весь день приходится драть глотку. — Всем прекратить огонь, бросить оружие на землю, сложить руки на голове и медленно выйти на открытое место!

— Во, блин! — раздался изумленный возглас из глубины зарослей за решеткой особняка. Пальба затихла. Даже доберман заткнулся.

Вот вам и блин.

— Вижу, вас тут уже знают, Сэм, — улыбнулась мисс Энмайстер.

— Да, я заходил к Мужичиле, — небрежно бросил я, сторожко высовываясь из-за «форда» с целью проверить, как исполняются мои указания. Указания выполнялись частично: стрелять перестали, но никто пока не вышел. — Выпили с ним виски, поговорили о видах на урожай… — Грохнул выстрел и рядом с моей головой свистнула пуля. Я живо пригнулся. Что-то плохо тут уважают полицию.

Из-за угла, с той стороны, откуда мы приехали, вывернул микроавтобус — распахнулись двери и на брусчатку как мячики выпрыгнули шестеро с разнообразными пушками в руках, быстренько рассредоточились и стали палить в нападавших на особняк: к Пирсону приехало подкрепление.

— Становится людно, — заметил я и с вытянутых рук выпустил наугад полмагазина из «хекклера». — Начинает надоедать.

Мисс Энмайстер тем временем прилегла на брусчатку из-под днища «форда» и произвела из своей девятитысячной «беретты» три экономных выстрела — тут же кто-то завопил тонким голосом: попала.

— Последний раз повторяю! — крикнул я. В ответ забухал дробовик и в моей машине полопались боковые стекла. Дьявол! Совсем испортили новую тачку! — Прекратите перебивать, черт вас раздери! Немедленно сложить оружие, а то я не отвечаю за последствия!

Лиззи поддержала меня серией выстрелов из-за колеса.

Ситуация однако сложилась патовая: боевики «Конфетки» отступать не собирались и уже изрешетили не только мою машину, но и автобус подкрепления, а еще подстрелили одного здоровенного господина с автоматом Калашникова; Мужичиле, похоже, гораздо важнее было сначала расправиться с осмелившимися среди бела дня напасть на его дом нахалами, а уж потом выйти на открытое место со сложенными на затылке руками; нас же с мисс Энмайстер было всего двое. Позиционная война грозила затянуться.

И тут в конце улицы показался выкрашенный в тона пустыни танк «леопард» — оживленно гремя гусеницами по брусчатке, резво устремился в нашу сторону.

— А вот и кавалерия! — сказал я мисс Энмайстер. — Теперь повеселимся.

Танк походя раздавил микроавтобус, резанул очередью из крупнокалиберного пулемета по налетчикам из «Конфетки» и развернул в их сторону пушку.

— Сдавайтесь, ребята! — посоветовал я из-за «форда». — Выходите, чего уж там.

И правда: сдаться танку совсем не позорно. Я бы, правда, не сдался, но так то — я.

Вышел лишь один — да и тот мог сложить на затылок только левую руку: правая висела плетью. Смешной такой типчик — жилистый латинос с зеленым ирокезом на бургистой голове. Типичный продукт Кроккета.

Больше никто не выжил.

«Леопард» тут же нацелил орудие латиносу в лоб. Из башни высунулась башка в шлеме и внимательно оглядела поле боя: как, уже все? На лице танкиста отразилось явное разочарование.

Латинос застыл посреди улицы, а от особняка уже спешил господин Чарльз «Мужичила» Пирсон и за ним широко шагали трое громил с автоматическими винтовками Кольта. Впереди трусил тот самый доберман: еще не до конца разобрался в ситуации, однако чувствовал, что их сторона берет верх, но на всякий случай пока не гавкал — так только, слегка порыкивал.

Я вылез из-за «форда». Черт, сплошные дырки! Ну и ладно: не так уж эта тачка мне нравилась. Лучше куплю себе «сааб».

— Привет, Пирсон! — При виде меня доберман заскулил и попятился. Помнит, кто главный в стае! — Как мопсы, не пострадали? И, кстати, велите вашим людям положить оружие.

— Сержант Дэдлиб! — широко развел руки Мужичила, как будто собирался заключить меня в объятия. — Какая приятная неожиданность! Мэм! — С грацией бывалого бегемота поклонился он мисс Энмайстер. — О, смотрите, мальчики, это танк. Нам надо обязательно купить такой же. Положите оружие.

— Слушайте, Пирсон, — я достал «Mild Seven» и указал на латиноса. — Что у вас за дела с этими подонками? Признавайтесь, а то некрасиво получается: ведь они пришли вас убивать.

— Впервые их вижу! — сварливо выхватил из жилетного кармана толстую сигару Пирсон. Один из его ребят подошел к «леопарду» и с искренним любопытством стал его разглядывать: видимо, прикидывал, сколько таких брать для босса — один или все же несколько. Казалось, он вот-вот спросит у танкиста, почем нынче «леопарды» для населения. — Поверьте, сержант, в сферу моих деловых интересов не входят подобные клоуны!

— С удовольствием поверю, как только вы расскажете мне все, что вам известно о «Конфетке». Мисс Энмайстер, у вас есть диктофон? Замечательно! Давайте, Пирсон, испражняйтесь. Облегчите себе душу, а нам — полную лишений служебную жизнь.

— Сэр! — насколько возможно широко разинул поросячие глазки Мужичила. — Говорю вам, что знать ничего не знаю. Неужели вы думаете, что я не сказал бы вам? — Брыли мафиози пришли в движение, долженствующее означать крайнее недоумение, плавно переходящее в справедливое возмущение.

Из кустов выдрался мопс — кажется, Пончик — и, раздраженно беседуя сам с собой, целеустремленно покатился в направлении задержанного латиноса. Он пер как боевая машина пехоты и попавшийся на пути человек Мужичилы поспешно отскочил в сторону — не знаю, что было бы, если он бы этого не сделал: верно, Пончик просто бы растоптал препятствие.

— Мышонок! — восхитился Пирсон, распустив щеки от гордости.

— Хр-хр-хр, — коротко и задушевно подтвердил свой статус мопс, не прерывая движения.

Достигнув латиноса, Пончик сходу, без предупреждения цапнул его за штанину и стал ожесточенно ее трепать и грызть, сопровождая свои действия размеренным бормотанием. Латинос попытался стряхнуть собачку, но не тут-то было: мопс, плотоядно урча, вцепился в джинсы мертвой хваткой.

— Скушай его, мальчик, скушай, — сладким голосом разрешил Мужичила. — Обгрызи поганые кости. Откуси ему яйца.

— Пошел вон, пошел вон! — испуганно цедил сквозь кривые зубы латинос. — Собака. Зверь.

— Эй ты, как тебя! Рэмбито! Если ты обидишь животное, — предупредил я латиноса, задумавшего свободной ногой врезать настырному Пончику, — то я лично раздавлю тебя танком, понял? Стой спокойно, когда тебя кусают… Так что же, Пирсон, вы не хотите быть откровенным? Тогда придется нам проехать в управление.

Мужичила собрался с силами и сложил жировые напластования лица в фигуру оскорбленной невинности, он уже открыл рот, чтобы достойно отклонить мое роскошное предложение, но тут зазвенел мой мобильник.

— Дэдлиб, — голос г. шерифа был задумчив. — Вы там еще не убили господина Пирсона?

— Пока нет, но как раз собираюсь. Он не хочет сотрудничать и сознаваться, — подмигнул я Мужичиле.

— Ну так не убивайте его, — попросил Дройт.

— Но почему, сэр? Если шлепнуть Пирсона, половина города вздохнет свободно. И день такой удачный: солнышко и вообще погода… А газетчикам скажем, что Чарли героически погиб в перестрелке, грудью защищая свою собственность, а можно ли сыскать более почетную смерть для гражданина как не в бою за права и свободы! Ну пожалуйста, сэр! — Было очень забавно наблюдать за мимикой Мужичилы, внимательно прислушивавшегося к судьбоносному для него разговору. Мисс Энмайстер тоже веселилась от души. — Можно, я его пристрелю, а?

— Сэмивел, — глубоко вздохнул шериф. — Я вас прекрасно понимаю и от души разделяю ваше желание, но обстоятельства таковы, что сегодня Пирсона придется отпустить.

— Вы не могли бы пояснить вашу мысль, сэр?

— Дело в том, дружочек, что только что мне звонил Пит Моркан, ну вы знаете, президент «Шелда»… — Было хорошо слышно, как Дройт щелкнул зажигалкой. — И он частным образом намекнул, что это его люди работали против «Конфетки». В том числе и на крыше в Кроккете. Так что Пирсон не при чем. Просто Моркан не любит конкурентов, тем более таких, гм, идиотов. Увы, Пирсона придется пристрелить в другой раз.

— Ах, какая жалость, сэр… — разочарованно протянул я. — Да-да, я понимаю. Баланс сил и все такое. Ладно, сэр. Пусть поживет пока. У него все впереди.

— Кстати, Дэдлиб, — теперь г. шериф улыбался. — Мне нужен новый инспектор. Не окажете ли честь занять эту должность, дружочек?

Я не возражал.

 

СПб., Март 2003 года

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *