Некоторое время думал о том, что надо бы что-то написать про Гайдара. Все же умер столь существенный для новейшей российской истории человек, от которого я в свое время получил письмо с предложением о щедром пожертвовании денежных средств в обмен на социальные блага и влияние (было приведено даже что-то вроде прейскуранта; если найду письмо в архивах — не поленюсь отсканировать и выложить в сеть этот документ эпохи). И только я наваял буквально первый абзац, как наткнулся на ссылку на пост в ЖЖ Тюрина — и понял, что Тюрин меня уже опередил и сказал все то, что сказал бы я, и даже много больше. Именно поэтому я привожу пост Александра полностью:
На смерть Гайдара
Уже раскочегариваются либеральные и официальные курильницы, которые будут обдавать покойного густыми облаками фимиама.
Отец российской демократии, великий воин — победитель тоталитаризма и т.д.
Можно представить и не слишком доброжелательные поминания. которые прозвучат в левом лагере.
Егор Тимурович Гайдар не был подонком и негодяем, как многие из его соратников, которые вместе с ним пришли во власть. Он не стремился к наживе, он не ловил кайф от поражений России. Он не поднял визг в адрес кроваво-отравительской «гебни», после того как его траванули в Дублине, потому что знал, кто реально стоит за этим и не мог соврать. Он был одним из лучших представителей позднесоветской интеллигенции. И в то же время он был разрушителем России на уровне Гитлера.
Он не построил демократию, а уничтожил ее, если понимать под демократией то состояние страны, когда власть реализует хотя бы основные интересы основной массы народа. Он не побеждал тоталитаризм, потому что его и не было в позднем СССР. Он не построил рынка в современном смысле этого слова, потому что с его интеллектуальной помощью произошла деиндустриализация страны. Более того, он даже ухитрился задушить мелкое предпринимательство — «святое святых» экономического либерализма. Олигархические суперпиявки, фавориты гайдаровской команды, высасывали из страны все соки , а Гайдар с компанией пытался наполнять госбюджет, выжимая суперналогами все соки из мелкого бизнеса. В итоге выжил только криминал, сознание бизнесменов криминализировалось на век вперед.
Произошли процессы типичные для полуколониальных стран периферийного капитализма. И ближайшие аналоги этому можно найти в странах Латинской Америки 19-го и первой половины 20 века. Там после свержения власти испанской короны, в чем так удачно поучаствовали британские деньги и британского оружие, установились парламентарно-либеральные декорации вроде наших. Только скрывали они самые примитивные формы эксплуатации громадного большинства населения со стороны олигархии и иностранного капитала. Для России все оказалось хуже, потому что в отличие от Латинской Америки, она была уже индустриальной, технологической, научно-развитой страной. Все эти сферы, в условиях примитивной эксплуатации природных ресурсов, оказались сборошены за борт.
10 миллионов человек стали жертвой сверхсмертности, половина пашни оказалась заброшена, мало что осталось от многочисленного рабочего класса, инженерно-технического и научного сословий; на глазах спилось и вымерло крестьянство. Промышленное производство так и не достигло уровня 1990, доля страны в мировой индустрии сократилась в 2,7 раза, в мировой науке упало от четверти до ноль целых хрен десятых. Убит и потенциал роста, за 18 лет гайдарономики прожран основной капитал, основные фонды практически не обновлялись. Разрушен русский фронтир — окраины русского мира — в том числе и в самой РФ, где русских вытесняли, подвергали принудительной ассимиляции, а кое-где подвергали масштабным насилиями и уничтожениям, как в Чечне и Ингушетии.
Советская гуманитарная интеллигенция, столь ярким представителем который был Гайдар, задолго до 1991 стала сектой ассасинов, кастой разрушителей государства. Причем под государством она понимала вовсе не те теплые места, на которых она сидела. А всё то, что являлось общественным механизмом выживания. Либерал-разрушитель Гайдар, по своему отношению к стране, был очень близок к Керенскому, Ленину и Троцкому и очень далек от Столыпина (кстати, тоже экономического либерала, однако созидателя). Разрушение во имя абстрактных схем, полное презрение к национальным особенностям, к исторической памяти, к традициям (которые во многом отражали правила существования общества в тяжелых условиях северной Евразии). Это было сутью гайдаровской идеологии. Когда к Гайдару прорывались стонущие аграрники, они видели, что перед ними человек, которые не знает, когда в России начинают сеять, а когда заканчивают жать. Интеллигенты во главе с Гайдаром не только не знали России, когда брались переделывать ее, а еще вдобавок асболютно не желали ее знать. Причем Гайдар, в отличие от своих соратников, отдавал себе в этом отчет. В своей книге он писал о том, что важнейшим фактором для Польши и Чехии, в их преобразованиях, был фактор национальной солидарности, который не позволял элите слишком наглеть и обворовывать свой народ. Гайдар вполне понимал, почему польским и чешским реформатором нельзя унижать польский и чешский народ, глумиться над исторической памятью и национальными особенностями поляков и чехов. А вот в отношении русского народа он эту истину слоовно принудительно забывал. В 1995, когда в связи с началом чеченской войны, ельцинские пропагандисты вынуждены были пропустить в печать несколько материалов, касающихся истребления и изгнания русских из дудаевской Чечни, Гайдар скупо сказал, что находится в другом информационном поле. И всё. Ни он, ни его соратники из своего «информационного поля» так и не вышли.
И сегодня Гайдар живее всех живых, потому что в российской экономике безраздельно господствуют, живут, здравствуют его соратники и ученики. И ничего другого быть не может, потому что всех новых российских экономистов и менеджеров готовят по гайдаровским канонам в ясинских и гуриевских высших экономических школах. А современная российская культура все также обслуживает гайдаровскую экономику, унижая русскую историю и разрушая национальную историческую память.
Так уж получается, что оздоровление страны очень сильно зависит от того, когда мы избавимся от гайдаровского идеологического наследия и гайдаровского стиля хозяйствования. Для этого должны включиться инстинкты национальной солидарности и национальной самоорганизации. Как то было в 14 веке, когда московское государство поднялось из удельного хаоса и сломало ордынский пресс.