«Записи И-цзяня» 夷堅志 Хун Мая (洪邁 1123—1202)
ОБЛАСТНОЙ ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ЦЗЯН
Житель Юнцзя Цзян на второй год под девизом правления Шао-син (1132) выдержал экзамены на должность и получил назначение на пост письмоводителя в уезд Цзиньюньсянь, что в области Чу-чжоу. Позднее был переведен на пост преподавателя в область Синьчжоу.
Между этими назначениями Цзян отправился домой — ожидать вакансии. До родных мест оставалось еще сто ли. Дорога проходила в горах. Внезапно до Цзяна сверху донеслись безутешно-скорбные рыдания. Поднявшись выше, Цзян столкнулся со стариком, которого поддерживала молоденькая девушка с детской еще прической. Оба рыдали в голос. Исполнившись сочувствия, Цзян стал расспрашивать, что с ними случилось.
— Двадцать лет прослужил я в армии, прежде чем уйти на покой, — отвечал старик. — Но — о горе! — разбойники отобрали у меня верительную грамоту. Хотел было ехать хлопотать в Департамент чинов, да без пятисот тысяч монет дело никак не уладить. И вот теперь я вынужден продать эту девушку, хотя люблю ее всем сердцем. Скоро, скоро уже мы расстанемся! Вот отчего мы не можем сдержать рыданий…
— Я отдам вам все, что есть в моем кошеле, только не делайте этого! — попросил Цзян. Вынул все, что у него было, и преподнес им. Однако набралось едва тысяч на сто.
— Я так тронут вашим благородством, мой господин, — вздохнул старик, — но это не поможет.
— Ладно, — сказал тогда Цзян. — Если вы не найдете в том ничего предосудительно, то доверьте девушку моему попечению, а сами возьмите деньги и поезжайте в Линьань. А уж коли дело не сладится, приезжайте ко мне и забирайте девушку. Я же буду присматривать за ней со всем почтением, а уж сделать ее наложницей никак не осмелюсь, не тревожьтесь!
— Хорошо, — с благодарностью согласился старик.
Они договорились встретиться в конце весны будущего года, старик препоручил девушку Цзяну, они расстались в слезах.
Цзян слез с повозки, усадил на нее девушку, а сам, опираясь на посох, пошел следом.
Добрались до дома Цзяна. Оставив девушку во внешнем флигеле, он пошел поприветствовать мать и жену.
Госпожа Чжоу, супруга Цзяна, спросила:
— Я слышала, с вами приехал кто-то. Где этот человек?
Цзян ей все правдиво рассказал.
— Как хорошо вы поступили! Что дурного в том, чтобы ее поддержать? — воскликнула госпожа Чжоу и послала за девушкой.
Мать Цзяна, госпожа Кэ, полюбила девушку как родное дитя и ночью даже спала с ней в одной комнате.
В свободные часы девушка постоянно заглядывала к Цзяну, они шутили и забавлялись. Когда Цзян только увидел ее, девушка показалась ему ничем не примечательной, но теперь, когда краса ее стала расцветать с каждым днем, он не мог не заметить, сколь она обворожительна и прелестна.
Однажды вечером Цзян напился пьян и, не будучи в силах сдержаться, оставил девушку у себя и предался с ней блуду.
Старик между тем все не приезжал. Пришла пора нового назначения. Жена последовать за Цзяном отказалась:
— К чему я вам? Теперь у вас есть красотка!
Госпожа Кэ тоже попеняла сыну:
— Тебе человек поручил свое дитя, а вон как дело обернулось! Кто знает, что дальше будет… Я уже стара и собираюсь встретить смерть на родине. Не смогу с тобой поехать.
Цзян просил настойчиво, но все равно ничего не добился и конце концов поехал в Синьчжоу вдвоем с девушкой.
Они прожили там несколько месяцев
Как-то вечером Цзян позвал девушку расчесать ему волосы. Вдруг та, зажав гребень в кулачке, безутешно расплакалась. Цзян стал спрашивать, в чем дело, но девушка не отвечала.
— Беспокоишься за своего старика? Хочешь уехать отсюда? — допытывался Цзян.
— Не о себе я горюю, но о вас, господин! — отвечала девушка. — Срок жизни человеческой изменить невозможно, и ныне вам совсем немного осталось! Прошу, поскорее напишите письмо вашей супруге, господин!
— Ах ты девка! Да как ты смеешь призывать на меня беду! — в гневе закричал Цзян.
— Поспешите! — продолжала настаивать девушка. — Через четверть часа будет уже поздно! Я не смею вам лгать!
Она кликнула со двора мелкого чиновника и велела принести бумагу и кисть. Взмахивая в спешке гребнем, девушка умоляла, чтобы Цзян быстрее взялся за кисть. И злясь и смеясь, Цзян спросил:
— Ну, и что я должен написать?
— Надо так: «Я тяжко заболел и потому сегодня умираю».
Поневоле Цзян взялся за кисть, но не написал и десяти знаков, как снова спросил:
— Да, но ты-то откуда знаешь?
Девушка вдруг изменилась в лице и громко закричала на него:
— А вы, господин, помните Ин-хуа из Цзиньюньсяня?! Так это я!
Хлопнула в ладоши и пропала. А Цзян тут же рухнул на пол и умер: изо рта, носа, ушей и глаз у него потекла кровь. Чиновник, что принес бумагу и кисть, видел, как через окно из комнаты выскочила лисица — кинулась прочь, помчалась ввысь по коньку крыши. Все говорят, что если бы Цзян остался верен долгу, то избегнул такого конца.
Еще рассказывают: когда он получил свое первое назначение в Цзиньюнь, там обсуждали дело девушки по имени Ин-хуа, и Цзян сказал: «Казнить ее надо!» Через несколько дней после вступления в должность он гулял в саду, что за присутственным местом, и набрел на огромный колодец, закрытый сверху огромным камнем. Ожидая найти в колодце нечто необычайное, Цзян велел открыть колодец и тщательно осмотреть. Нашли громадного белого червя длиною в чжан с лишним, толстого как столб, что поддерживает крышу. Цзян шилом проколол червю голову, и тот исчез. И вот неожиданная смерть в Синьчжоу — не иначе как козни этого существа!
Рассказал Тан Синь-дао.