Четыре драгоценности 145

Автор: | 7 июня, 2025

«Краткие записи из Лунчуани» 龍川略志 Су Чэ (蘇轍 1039—1112)

Однажды, когда я служил в даминской управе под началом господина Ван Цзюнь-куана, некий нищий большим веером поранил женщину и украл ее украшения — по закону это было тяжкое преступление, караемое смертью.
Я вел дело.
— Сам я изучаю Дао-Путь, прекрасно гадаю по руке, в Вэй многие меня знают, я не какой-то разбойник! — сказал нищий.
Я опросил людей — все подтвердилось. Но разбойник мог ведь и лгать с честным лицом. Какая ему вера!
Тогда я рассказал обо всем Цзюнь-куану.
— Даоса нельзя наказывать! Пошлите за ним. Я лично займусь этим!
И добавил:
— Это блаженный. Надо отпустить его.
Я пошел к нищему и спросил, откуда он.
— Я из простой семьи, живущей в ущельях Личжоу, — отвечал он. — В детстве заболел проказой и родители бросили меня в горах. Три дня я плакал без перерыва, пока с вершины не спустился некий человек. Он пожалел меня, и я рассказал ему, отчего плачу. «Я живу в ущелье и, если ты в состоянии идти, то будешь для меня собирать хворост и таскать воду — всего-то!» — сказал он. Я поднялся и пошел следом. Человек обучил меня, как управлять пневмой-ци, и через несколько лет болезнь моя сошла на нет. «Твоя карма сильна, — сказал мне еще тот человек. — До конца дней своих суждено тебе мучиться, так хоть от болезни избавился! Но тут тебе не место. Ступай в горы, броди, проси милостыню, будь не таким, как обычные люди: коли начнешь хорошо одеваться и сладко есть, болезнь опять возобновится. Ты не избежишь голода и холода, но я научу тебя гадать по руке — на пропитание хватит, а излишки отдавай другим, не копи». Я долго странствовал по свету, не смея ни в чем пойти против его слов!
Обо всем этом я доложил Цзюнь-куану, и он отнесся к нищему с большой снисходительностью. А потом поведал мне о следующем:
— Давно, когда еще только выдержал экзамены, я явился с визитом к бывшему уже тогда в отставке господину Чжану, и он сказал мне: «Однажды вы, господин, обязательно достигнете знатности, и будет даос, который нарушит закон. Так вот, не наказывайте его». Я осведомился о причине. «Когда в юности я служил начальником Шэхуна, в уезде появились злодеи-разбойники, и лучники в горах схватили одного человека, неясно, откуда он там взялся, а только про него говорили: этот из числа грабителей. Я присмотрелся: человек явно не злодейского вида — велел расковать его и отпустить. Все чиновники были удивлены, и я сказал им: если он и впрямь грабитель, я оставлю свою должность. Тот человек, когда его расковали, вышел вперед и спросил: «Откуда господин узнал, что я не грабитель?» «Просто внимательно посмотрел и понял: ты не из таких», — ответил я. «Но вы, господин, не могли знать наверняка, — сказал человек. — Хотя я и впрямь не грабитель, но с виду-то похож! На самом деле я изучаю Дао-Путь, и мой учитель живет за этой вот горой, а всего учеников у него лишь с десяток. Наставник послал меня купить лекарства, но мне не посчастливилось: схватили. Теперь же я поспешу к наставнику, а через три дня вновь предстану перед вами». В назначенный срок он действительно пришел. «Мой наставник был поражен тем, сколь необычайный вы, господин, человек, и послал меня звать вас уйти в горы и посвятить себя постижению Дао». «У меня есть служебные обязанности, жена, дети, — улыбнулся я, — и вовсе нет свободного времени, чтобы следовать за твоим учителем!» «Мой наставник так и знал, что вы не сможете, — сказал тот человек, — и потому прислал вот это снадобье. Принимать можно по пилюле в день, а когда снадобье кончится, я вновь приду». Снадобья оказалась полная коробка, и я стал принимать его, как было сказано. Когда оно закончилось, тот человек пришел снова и спросил, как обстоит дело с пилюлями. «Уже все принял!» — ответил я. «В этом снадобье содержится яд, — в испуге воскликнул тот человек, — и кто-нибудь другой после столь быстрого приема наверняка слег бы! А вы, господин, совершенно здоровы — воистину, вы редкий человек! Теперь ясно, что вам суждено долголетие, пышная знатность — высокие чины, а то, возможно, и вовсе вы средь бела дня вознесетесь ввысь!»». Вот с тех самых пор я и не наказал ни одного даоса.
Цзюнь-куан внимательно на меня посмотрел и добавил:
— Вы, господин, тоже человек знатный. Всегда помните слова господина Чжана!
— Хорошо, — склонил я голову.
Спустя двадцать с чем-то лет я занял пост товарища министра и поселился в доме к западу от былого поместья господина Чжана. Его внук рассказал, что в тот год, когда господину суждено было опочить, у ворот появился даос, начал стучать; господин, посмотрев, сказал: «Это мой знакомый» — и до заката пил с даосом вино. Даос оставил ему снадобье — тот попробовал: вроде того, что когда-то принимал в Шэхуне. Господин велел закопать снадобье в поместье, позади зала Саньцинтан. Потом совершил омовение, надел чиновничье платье, прилег за пологом, а служанке велел играть на лютне — и не останавливаться. Откинули полог, посмотрели на господина — а он уж опочил!

Примеч. Ван Цзюнь-куан — сунский сановник Ван Гун-чэнь (王拱辰 1012—1085), второе имя которого было Цзюнь-куан 君貺. Господин Чжан. — Возможно, имеется в виду сунский сановник и поэт Чжан Юн (張詠 946—1015), славившийся своей честностью и принципиальностью.