«Краткие записи из Лунчуани» 龍川略志 Су Чэ (蘇轍 1039—1112)
Побирушка Ван Цзян жил в Юаньцю. Очень любил вино, а когда напивался — падал прямо в придорожную грязь, не испытывая от этого никакого неудобства. Однажды повалил сильный снег, и кто-то зарыл его в сугроб, но дыхание у Цзяна было по-прежнему ровное, а снег понемногу растаял!
Цзян бродил по рынкам, и в его волосы всегда были вплетены цветы, а следом бежала ребятня, толкала и поносила его, но Цзян лишь весело смеялся, будто так и надо.
Иногда Цзян пробовал торговать с лотка лепешками, но до самого вечера ни одной продать не мог — тогда он созывал окружающих и они вместе те лепешки съедали.
Цзян заходил в деревенские дома, и хозяева приглашали его поесть и выпить — наевшись и напившись, Цзян засыпал. Женщины были здесь же, но Цзян ничего такого себе не позволял, и люди верили, что ни о чем, кроме как попить и поесть, он и не помышляет. За это жители Чэнь платили ему горячей любовью — даже рисовали его портреты и возжигали перед ними ароматические курения.
Когда Лю Шу стал финансовым эмиссаром в Цзинси, он прибыл в Чэньчжоу и пожелал видеть Цзяна. Лю въехал в город, а у дороги как раз стоял Цзян и громко ругался. Лю не знал, что это и есть Цзян, а потому приказал чиновникам гнать его палками. На другой день Лю позвал Цзяна, чтобы извиниться. Тот сказал со смехом:
— Обругал прибывшего издалека чиновника — получил палок. Судьба!
И тоже не стал извиняться.
Люди из высших слоев общества знали, что Цзян человек необычный, и разными способами пытались выведать его секреты, но Цзян лишь напивался и ругательски их ругал, так что в конце концов желающих не осталось.
В годы Си-нин я служил в Чэньчжоу на должности и пригласил Цзяна на вино, но тот выпил не очень много.
— Годы уж не те, и пневма-ци слабеет, — сказал Цзян. — Не могу уже пить и веселиться как в былые дни!
Мясо и лепешки — это все он тоже не стал есть. Каждый раз, когда Цзян глотал, в гортани у него слышался такой звук, будто там текла вода. Опасаясь, что Цзян будет браниться, я не стал его расспрашивать.
Однажды я заговорил об искусстве продления жизни, и Цзян уже хотел было начать ругаться, как я сказал:
— Я боюсь, когда вы ругаетесь, потому-то так долго ни о чем вас и не спрашивал. Нынешний разговор — он просто случайный, я вовсе не собираюсь обманом что-то выпытать! Но я хочу постичь Дао-Путь, начал читать книги в поисках знания и хотя всего не понял, однако же половину дела уже сделал! Конечно, я погряз в мирском, перед глазами, как говорится, стеной стоят жена и дети, так что если сюда явится сам господин Люй, с меня-то какой спрос — и не сравнить с вами!
— Вы, господин, правильно говорите, — рассмеялся Цзян.
— Я решил не спрашивать о ваших тайнах, — продолжал я. — Просто скажите мне, откуда вы родом, поведайте, как вы познали дао, и все.
— Сам я из Каочэна. Когда-то у меня была жена и я жил в ее доме, не утруждая себя службой и не работая, и отец моей жены невзлюбил меня — доходило до того даже, что бил кулаками и стегал плетью. А однажды запер ворота и не открывал. Я сидел у ворот и ждал — много дней подряд, а потом вдруг однажды плюнул и ушел странствовать. В молодости-то я учился и даже мог наизусть продекламировать «Книгу перемен». Когда опять попробовал — не пропустил ни одного знака!
Много времени спустя начальник области Чэнь Шу-гу собрался вызвать из Цзяньчжоу Ли Хао, чтобы изготовить амулеты. А про Ли в народе много болтали — всякие небылицы, и тогда Чэнь захотел видеть Цзяна, но Цзян куда-то улизнул, и с тех пор его не видели.
Примеч. Лю Шу (劉述 XI в.) — сунский чиновник. Годы Си-нин — 1068—1077. Сам гос-подин Люй. — В виду имеется Люй Дун-бинь 呂洞賓, один из так называемых восьми бессмертных, самый популярный среди них. Чэнь Шу-гу — сунский чиновник Чэнь Сян (陳襄 1017—1080), второе имя которого было Шу-гу 述古.