«Записи И-цзяня» 夷堅志 Хун Мая (洪邁 1123—1202)
И-НЯН ИЗ ТАЙЮАНЯ
Столичный житель Ян Цун-шан оказался на захваченных землях в Юньчжуне.
Однажды по делам он приехал в Яньшань и, сидя в винной лавке за чаркой, вдруг увидел на стене надпись, под которой стояло: «И-нян из Тайюаня». Это оказалось короткое стихотворение, в котором говорилось о желании найти пропавшего супруга. Посмотрев еще раз на подпись, Ян узнал руку жены своего двоюродного старшего брата Хань Ши-хоу — госпожи Ван. Со времени военной неразберихи, когда они расстались, Ян не получал ни от Ханя, но от его жены никаких вестей. Он внимательно пригляделся к надписи: тушь еще не успела просохнуть! Ян кинулся с расспросами к хозяину, и тот отвечал:
— Вот только что приходила выпить вина компания дам, одна из них попросила кисть и написала. Да они, верно, еще не ушли далеко!
Ян вскочил, поспешно бросился искать. Глядит: впереди несколько человек, среди них — женщина, в пурпурном одеянии и головных украшениях в виде золотых лошадок. Шея женщины закрыта полосою шелка. Увидев Яна, она замерла в испуге. Не смея окликнуть его, она лишь время от времени вскидывала глаза, чтобы убедиться, что Ян идет следом. С наступлением темноты прохожих не стало, и И-нян привела Яна к воротам некоей усадьбы. Остановилась и сказала:
— Вместе с супругом бежала я в чужие края и добралась до Хуайсы. Там нас схватили мятежники. Их предводитель, которого называли начальник Са-ба, захотел овладеть мной. Долг не позволил мне подвергнуться такому поруганию, я решила покончить с собой, перерезала себе горло, но не умерла. Супруга предводителя, госпожа Ханьго, узнав о случившемся, пожалела меня, вылечила и взяла в свое окружение. Так я неожиданно рассталась с мужем и не знаю, где он сейчас! Слышала только, что служит где-то в землях к югу от Реки. Каждый раз, как вспомню обо всем этом, не могу удержаться от слез!.. А это — усадьба Ханьго. Сегодня вместе с другими девушками я отправилась на прогулку, внезапно расчувствовалась и написала на стене те самые стихи. Я и подумать не могла, что они попадутся вам на глаза!.. Если выпадет случай, непременно навестите меня. А если узнаете что о моем супруге, то я буду счастлива, коли пошлете весточку!
Ян, опасаясь, как бы не вышел кто-то из обитателей усадьбы, не осмелился задерживаться дольше и с грустью в сердце распрощался с И-нян. Хоть всем сердцем он и стремился к ней, но прийти больше не посмел.
Позже Ян, будучи все в той же винной лавке, где он прочитал на стене первые стихи, вдруг увидел на другой стене новую надпись. Это были стихи скорби о потерянной жене, их определенно мог написать лишь Хань Ши-хоу. Теряясь в догадках, так ли это, Ян снова бросился расспрашивать хозяина.
— На казенное подворье с юга прибыли послы для переговоров о мире, и четверо или пятеро из них заходили ко мне выпить вина. Наверное, кто-то из них и написал! — отвечал хозяин.
В то время еще не были обнародованы ограничения и запреты, так что послы могли выходить куда угодно и свободно общаться с посторонними. Ян поспешил на то подворье и действительно повстречал там Ханя. Схватившись за руки, они плакали и смеялись. Когда же речь зашла о том, где сейчас И-нян, Хань горестно произнес:
— Когда мы столкнулись с этими мятежни-ками, И-нян перерезала себе горло, я сам видел! Ее уж нет в живых.
Ян, памятуя о просьбе И-нян, повел Ханя к усадьбе, но там царила тишина — никто не жил, а двор густо зарос дикими травами.
У стены они наткнулись на старуху, сучившую пряжу, и приступили к ней с расспросами.
— Да, действительно здесь была И-нян, — под-твердила она. — Да только не живая! Давно уже госпожа Ханьго, исполнившись участия к ее целомудрию и чувству долга, предала тело И-нян огню, позднее и сама госпожа Ханьго опочила. Останки обеих и похоронены здесь.
И старуха показала им то место.
Ян и Хань проникли в усадьбу, как вдруг в боковой галерее неясно-смутно промелькнула И-нян и скрылась в доме! Оба были в ужасе, но раз уж оказались во дворе, то, преодолев себя, последовали за нею. Вошли, видят: домашний зал предков госпожи Ханьго, а сбоку помещено изображение И-нян — одежда, облик ровно такие, как запомнились Яну.
Вне себя от горя вернулся Хань на подворье, приготовил вино и жертвенное мясо, написал текст молитвенного обращения, желая забрать сожженные останки и отвезти их на родину, стал кланяться и вознес молитву:
— Хочешь ли ты ехать или нет? Дай знать голосом или тенью своей.
Прошло довольно много времени, и вдруг появилась И-нян.
— Я так тронута вашей, господин, любовной привязанностью, что одинокая душа моя прилетела к вам. Могу ли я не желать оказаться на родине?! Но вот я отправлюсь с вами на юг и, удостоившись вашего благосклонного внимания, упокоюсь в одиночестве, а вы задумаете жениться снова и перестанете обращать на меня внимание — нет, уж лучше мне не ехать на юг!
Рыдая, Хань поклялся не жениться вновь, тайком раскопал могилу, достал останки и унес с собой. Добравшись до Цзянькана, совершил все положенные церемонии, погадал о благоприятном дне и совершил захоронение. Каждые десять дней приходил он проведать могилу.
Прошло несколько лет, и Хань, страдая без семьи, в конце концов женился снова. Конечно, уход за могилой был теперь уже не тот, и вот И-нян, вне себя от гнева, явилась Ханю во сне:
— Раньше мне было очень спокойно, но вы, господин, силой перевезли меня, а теперь еще и клятву свою нарушили! Не выдержали одиночества! Что ж, вкусите того же, что и я!
От горя и тоски Хань заболел. Он понял, что смерть неизбежна, и через несколько дней действительно умер.